Уже и в олигархических структурах расцвел махровый бюрократизЬм. – Петрухин прошел к своему столу, с размахом плюхнулся в кресло и с наслаждением вытянул ноги. – Уф-фф… Укатали сивку лестничные пролеты.
– Так где тебя черти столько времени носили? – закономерно поспешил поинтересоваться Купцов, оттесняя скользкую тему происхождения аромата в кабинете.
– Ездил в адрес, на Фурштатскую. В тот самый, из которого Червень отправился в свой последний путь.
– На фига?
– Положа руку на грудину – и сам не знаю, – вполне искренне признался Петрухин. – Видимо, в моей ныне бизнесменской заднице до сих пор тлеют пионерские, они же – оперские, костры.
– Переведи?
– Перевожу: меня малость цапануло упоминание Жоры Челышева о том, что по пачпорту убиенный был прописан на Гражданке, а постоянно проживал в Парголово. Однако в день убийства Червень выходил из дома, стоимость квартиры в коем составляет примерно семь-восемь зеленых лимонов. Спрашивается: что он там делал? И каким образом о его нахождении именно в этом адресе проведал киллер?
– И как? Узнал?
– Обижаешь! Правда, для этого пришлось обойти с два десятка квартир и сочинить с десяток легенд. Потому язык сейчас еле ворочается.
– Ну соверши над ним самое последнее усилие! Хотя бы резюме озвучь?
– А резюме такое: в то утро – как написал бы классик «в то роковое утро» – Червень выходил из квартиры некоей Марии Свешниковой. С которой открыто сожительствовал последние несколько месяцев.
На физиономии Купцова отчетливо проступило разочарование:
– И стоило за-ради такого знания обувку стаптывать? «В то роковое утро он вышел от бабы». Фи! Какая проза!
– Э-э, не скажи! – несогласно замотал головой Петрухин. – Баба бабе рознь! По описаниям соседей, Мария – эдакая полусветская львица, обожающая бриллианты и дорогие иномарки.
– Надо же, какие наблюдательные соседи пошли!
– А в чем ирония?
– Требуется немалый талант, дабы столь глубоко постигнуть внутренний мир стороннего человека. К примеру, лично я за своих соседей по подъезду не знаю практически ничего. Допускаю разве, что они тоже благосклонно относятся к брюликам и дорогим тачкам.
– Приведенный пример лишний раз доказывает, что из тебя сыскарь – как из дерьма гвоздь.
– Я попросил бы!
– Что, правда глаз колет?
– Какая «правда»?
– А такая, что уж своих соседей ты обязан знать – не только в глаза, но и в душу! – снисходительно прояснил Петрухин.
– В смысле: в бога-душу-мать?
– Грубо. Ну да чего иного ждать от следака-неудачника?.. Возвращаясь к нашим баранам: соседи Свешниковой оказались людьми образованными. Регулярно почитывающими «желтую» прессу: газету «Жизнь» и прочие вкусности… Кстати, надо будет попросить Аллочку, чтобы выписала нам пару-тройку бульварных изданий.
