на секунду бы не сомневался, что меня самого ждет что-то другое, а не тюрьма или, разве что, «всю жизнь на халяву проносило». Понять, что можно жить иначе, на Ангарской просто невозможно. Знаете же Ангарскую или Шабаши. Валуны или Чижи по сравнению с ними – тихое пристанище, настоящая нейтральная Швейцария.
– Я иногородний, но даже я про них слышал.
– С ходу жить другой жизнью получится, только если растешь в спецшколе какой-то. Мы видели такие места, просто с другой стороны забора. Забор в таких школах – главное. Чтобы ребенок не видел зла – нужно, чтобы стоял забор, и такие, как я, таких, как он, охраняли. Но чтобы понять, что есть другая жизнь, надо самой жизни не видеть. Жизнь, среда – они же целиком человека засасывают.
– Даже странно, что вы или я не пошли по этой дороге, раз она такая открытая.
– После первой полусотни дел я скажу уверенно: просто повезло. Вы или я еще не поубивали пару десятков человек просто потому, что не угодили в нужные подразделения.
«Насчет меня вы несколько ошибаетесь, – подумал Черский. – Я и правда поубивал пару десятков не очень хороших людей. Причем это было не в Афганистане».
Но спорить об этом предмете не стоило. И он спросил про другое:
– Как вы думаете, хоть кого-то получится найти? Я понимаю, преступление сложное. Нет очевидного подозреваемого, кому это было бы выгодно.
– Я не могу раскрывать вам все подробности следствия – все-таки вы тоже отчасти под подозрением…
– Вы думаете, что это я ее застрелил?
– Вы могли стоять за тем человеком, который ее застрелил.
– Понимаю. Вы сначала проверяете ближайших родственников. Хотя, конечно, мой интерес мог быть только в том, чтобы от нее избавиться. Я ничего от нее не унаследовал. Даже куртка на ней была моя.
– Да, мы сперва отрабатываем самые очевидные варианты. Шерлок Холмс удивительно правильно про это сказал, не зря его автор судмедэкспертом работал: главное преимущество сыщика перед преступником как раз в том, что для преступника это преступление, как правило, первое, а для сыщика оно даже не сто первое. Преступления редко бывают загадочными, есть более или менее стандартные схемы. И что самое для нас приятное, преступник постоянно уверен, что он первый, кто до такого додумался. К счастью для нас – и для вас, потенциальных пострадавших, – схем не так уж и много. И задерживать, особенно если по горячим следам, получается даже сейчас, когда бензин за свои покупать приходится.
– Но мой случай, я думаю, сложный.
– Заказные убийства всегда самое сложные.
– Потому что заказчики – настолько влиятельные люди.
– Это не главная причина. Все дело в том, что… – опер сделал многозначительную паузу, – в раскрытии подобных дел обычно не заинтересованы даже родственники пострадавших.
***
Черский расспрашивал оперативника еще какое-то время, но не добился ничего, чего
