старик в больнице не смог бы объяснить и сотой доли волнующих меня моментов.
– Кто вы? Предки, друзья или просто случайные сопровождающие? Обратите, наконец, на меня внимание, хватит смотреть на этих людей как зомби на свежую плоть! – Хотелось кинуть камень в толпу этих игнорирующих меня персонажей, но, увы, рука проскользнула сквозь него.
Теперь уже отступать некуда: я принял твердое решение со всем этим разобраться. Узнать, как можно повлиять на происходящие здесь события, что это за такой индивидуальный мир, как здесь все устроено и какие открылись мне возможности.
– Эй ты, худощавый! Чего надрываешь глотку? Без тебя шума хватает.
Я прекратил горланить, как только услышал женский крик. Поддавшись рефлексу, я повернулся туда, откуда исходил звук. В метрах пятидесяти стояла невысокая темноволосая девушка лет семнадцати. Ее взгляд прожигал меня насквозь. Она будто сканировала меня, оценивая каждую деталь моей внешности, отчего создавалось впечатление, что она старше и опытнее, чем кажется на первый взгляд. При жизни я проходил курсы физиогномики, где нас учили читать людей по внешнему виду, мимике и жестам. То, как меня рассматривала эта девушка, было похоже на этот метод. Она смотрела на меня напряженно. Такой взгляд встречается подсудимым на допросе у самого страшного следователя. Внешность часто бывает обманчива. При жизни я слышал много историй о том, как очень привлекательные и милые люди оказывались маньяками и насильниками. Наверное, это логично, ведь трудно представить себе преступника с внешностью страшного гоблина, который заманивает своих жертв в ловушку.
– Ты непривязанный? – твердым командирским голосом произнесла она, чуть повышая интонацию на последнем слоге. Такая игра эмоций еще раз доказывала то, что с ней нужно быть осторожней. Она не та, за кого себя выдает.
– Сперва объясни, что такое или кто такие привязанные? Я не понимаю, о чем идет речь.
Нахмурив брови, она сказала:
– Следуй за мной. Не задавай глупых вопросов, а лучше иди молча, иначе рискуешь остаться один.
Медленно я шагал за ней по бульвару. Шел как домашний питомец, которого ведут на коротком поводке, заставляя вести себя прилично. Когда мы прошли уже вполне приличное расстояние, моей спутнице надоела игра в молчанку.
– Ты помнишь свое имя или прозвище?
Я напряг свою память, проматывая киноленту жизни, но никак не мог понять, о чем идет речь. Само слово и его смысл были для меня не знакомы. Я помнил абсолютно все, каждую мелочь после того, как появился на свет. Наверное, вам трудно представить, каково это – помнить каждый день своей жизни, но при этом не понимать значения слов «имя», «фамилия», «отчество». Теперь я убедился в том, что стирание воспоминаний – это некая защита в первом мире. Как давно вы пошли в первый класс? Становится жутковато от того, насколько давно это было… А теперь представьте, сколько воспоминаний у вас есть в этом
