чуть задумался над неожиданным выпадом геолога, но не спасовал. Ловя вилкой зелёную горошину в салате, ответил.
– Да не то чтобы слабо, а просто не хочется хлеб отбирать у местных музыкантов. Вы же хорошо знаете, что мне покоя не даст этот люд, что находится в ресторане.
– А ты пару вещей всего сделай, – прилип к нему Маркин, – для нас румбу с чечёткой исполни и для Анюты. «Седьмое небо». Ты же сам говорил, что тебе нравится смотреть на Анюту, когда у неё тают от этой песни её зелёные глазки.
Маркин отобрал у Боба салат с зелёным горошком, налил ему в рюмку водки, и протянул на вилке дольку свежего огурца.
– Хватит, канцерогены есть, этому горошку, наверное, уже лет пять. Пей и закусывай свежими продуктами, а я пойду к музыкантам о твоей концессии договариваться. Боб видал, как Маркин вместе с метрдотелем разговаривал с лабухами, а потом вышел из зала и вернулся с аккордеоном.
– Концессия получена Боб, – поставил он аккордеон около музыканта, – теперь уважь геологов и нашу Анюту.
Боб засучил рукава свитера, оголив свои татуированные руки напоказ зрителю и, взяв инструмент из рук Маркина, накинул ремни на плечи. Ловко пройдя по клавишам, он посмотрел в зал и, увидав на лицах посетителей неподдельный интерес, не спеша, зашёл на пятак сцены. Отрегулировав микрофон под свой рост, он обратился к захмелевшей публике:
– Уважаемые друзья я проездом с Аляски решил заглянуть в ваш прекрасный заполярный город, чтобы встретиться с близкими мне геологами. Это Лёха Маркин влюблённый без ума в тундру и Костю с дикой кошачьей фамилией, у которого нет когтей и клыков, но есть густая борода и неуёмная притягательная сила к уговорам. Они силком меня затолкали на эту эстрадную трибуну, чтобы я исполнил свою коронку румбу. Кому не понравится моя игра, прошу не свистеть и не кидать в меня разными объедками со стола. Я по вашим глазам пойму реакцию и если, что сам остановлюсь.
– Давай дед, мочи румбу, – раздавались выкрики из зала.
Он растянул меха и заиграл очень ритмичный танец, который ему подыгрывал барабанщик на своей установке. Перебирая, умело пальцами он своей игрой околдовал весь ресторан. Все замерли и зачарованно смотрели на музыканта с «Аляски». Виктор с Анютой тоже затаённо слушали его великолепную игру. Виктор не только слушал бородача, но и разглядывал его исколотые руки и изборождённое морщинами лицо. Он напрягал память, где он встречался с этим дедом. На его памяти не было знакомых музыкантов – аккордеонистов, кроме тех, кто в далёком детстве работал в пионерском лагере. Но они в его памяти давно стёрлись.
«Этот дед, возможно, раньше работал в оркестре Олега Лундстрема или Георгия Гараняна, на чьих концертах мне приходилось не раз бывать», – думал он.
Но когда дед под румбу стал бить ногами чечётку в такт музыки и восклицать азартно на весь зал «Ай»! и «Оп»! он отмёл свои предположения.
– Я точно его знал раньше и возможно даже близко, – сказал он Анюте,
