не было маскарада. Она была похожа на нэпманшу. В пальто с каракулевым воротником и такой же шапке, она создавала впечатление благородной барышни.
В таком виде она нажала на кнопку звонка Самосада. У стенки, притаившись, стоял Витёк и Рыжик.
Когда зафиксированная дверь с цепочкой немного приоткрылась, раздался голос Самосада.
– Вам кого дамочка?
– Я от Кантемира он мне вас посоветовал, – сказала Верона и показала на ладони две пары серёжек и перстень.
Цепочка с двери была снята и дверь открылась.
– Проходите, – сказал Самосад.
Но вместо Вероны первыми в квартиру вбежали Витёк и Рыжик. Верона быстро закрыла за собой дверь и накинула цепочку. Бледного Самосада в это время за горло держал Рыжик, а Витёк приставил к его груди ствол пистолета.
Они посадили его на унитаз, предварительно обмотав вокруг тесьмой, которые хоккеисты использовали вместо шнурков.
– Говори, где золото прячешь Дункель? – прогудел в противогазе Рыжик, – и достал из-за пояса молоток.
– Я не Дункель, я Самосад, – зажмурив глаза, прошамкал ювелир. Вы меня перепутали. Дункель очень богатый еврей и живёт он на улице Чапаева дом семьдесят. Идите к нему, а я сейчас только гравировкой занимаюсь. В основном часики облагораживаю дарственными надписями или пишу на могильных памятниках. Я ведь работаю в похоронном бюро. Откуда у бедного еврея золото. Разве его дают за чужое горе?
Рыжик приподнял над его головой молоток.
– В жестяной коробке от чая, – выпалил он сразу, – коробка стоит в нише под кухонным окном.
– Давно бы так, – прогудел Рыжик, – сиди тут тихо, жив будешь.
Он закрыл дверь туалета и, достав из кармана большой гвоздь, вбил его в дверь, после чего молоток положил на рядом стоявшую полку для обуви.
Поживились они у Самосада прилично. В коробке лежало не только переплавленное золото, но и несколько ювелирных изделий, а так же исковерканные зубные коронки. Книгу «Еврей Зюсс», написанную на иврите Мордехаем, Витёк забрал себе. Со стены сняли четыре графических полотна. В гардеробе у ювелира висело два бостоновых костюма и кожаное пальто с меховым воротником. Всё это они сложили в пустые чемоданы, которые лежали у Самосада на шифоньере.
– Трогать ничего не будем, – сказал Рыжик у себя дома, – убедимся вначале, что всё тихо тогда и поделим.
– А что может еврей крик поднять? – спросил Витек.
– Ты, что Злой, если бы я знала, что он крик подымет, я бы ни за какие деньги не пошла к нему с открытым лицом, – уверенно заявила Верона, – крик с его стороны может в первую очередь отразиться на нём. Он скупает золото у населения и торгует им. Ему за эти дела сразу пятнашку накрутят.
– А коронки он с покойников снимает, – сказал Рыжик, – их делить между собой
