это? – рассеянно прошептала я, садясь рядом с подругой. Девушка судорожно всхлипнула и, судя по звукам, вытерла слёзы и сопли о моё одеяло.
– Он отказался от сговора! Он полюбил тебя! – Тут снова раздались приглушённые одеялом всхлипы и невнятное «Как ты могла?».
– Но я ничего не делала… И разве можно так быстро влюбиться? – искренне не понимая, что всё-таки произошло, спросила я.
К моему великому счастью, после расторжения помолвки с Бони злосчастный граф не заявился в мой родной дом с предложением. Ни в день после бала, ни в последующие… Потом выяснилось, что молодой граф снова уехал в Дэвверах.
Я, само собой, делала вид, что исключительно рада этому, но что-то внутри заставляло меня тоскливо вздыхать. Я злилась на эту неведомую доселе поселившуюся во мне тоску и, пытаясь отвлечь себя, часто гуляла с Бони, которая переживала, по её словам, неземные страдания, причиняемые ей её на осколочки разбитым сердцем, и безудержно заедала их конфетами, эклерами и прочими сладостями. Благо, видя, что Августос не спешит предлагать мне свои руку и сердце, подруга перестала обижаться, и мы снова могли проводить время вместе.
Так прошли три месяца белёсой морозной зимы, и вот в Шторм ворвалась весна со своим прозрачным небом, радужными дождями, цветением слив и лёгкими платьями.
Выбежав на улицу, я со всех ног рванула в сторону порта. Сегодня должен был вернуться папа из своего двухнедельного плавания! Как и обещал, папа больше не брал меня на борт «Отважного», поэтому всё, что мне оставалось во время его отсутствия, – это с завистью смотреть на море.
Бони я встретила на торговой улице. Там она беззастенчиво флиртовала со своим новым поклонником – сыном местного пекаря Томом Гельбио.
Паренёк был невысокого роста, но очень плечистый и такой коренастый, что скорее напоминал гнома, нежели человека. Но в отличие от гномов, лицо у паренька было весьма симпатичным. Широкий слегка расплющенный нос соседствовал с живыми искрящимися синющими глазищами, которые с такой любовью и нежностью смотрели на Бони, что я ни разу не упрекнула подругу в том, что она променяла дружбу на какую-то там любовь.
Любовь… Я с завистью посмотрела на счастливую Бони, которая как раз заливисто смеялась над очередной несуразной шуткой покрасневшего смущённого Тома.
– Лили, мы собираемся пойти на берег покормить чаек, – сообщила Бони. – Ты как, с нами?
– Я боюсь пропустить возвращение «Отважного», – ответила я, прощая забывчивость подруги.
– Ой, точно! Что-то я стала такой рассеянной, – хихикнула Бони и локотком толкнула стоящего рядом Тома. Тот снова покраснел.
– Ладно, пожалуй, я пойду, – махнув в сторону портовых ворот, сообщила я.
– Да, кстати, Лили, приходи сегодня вечером на чай. Мама печёт яблочный пирог, – прокричала мне вслед Бони.
Я развернулась и, не останавливаясь, сложила рупором руки и прокричала:
– Хорошо!
