и плечах. Бессонов только вышел из душа, а я так погрузилась в себя, что и не слышала шума в ванной.
В воздухе запахло мужским гелем для душа. Морозным, свежем. На разгоряченную кожу оседает, что покрываюсь непрошенными мурашками.
– На, шинкуй.
Достает овощи из холодильника, некоторые подносит к носу и силой втягивает их аромат.
Ухмыляюсь. Это выглядит… сексуально.
– Ну и что встала? Шинкуй, значит, режь.
Опускаю взгляд и иду к столешнице, где Бессонов отложил нужные для пасты овощи, достал разделочную доску и нож.
Чем меньше я сталкиваюсь с ним взглядом, чем меньше на него смотрю, тем лучше. Что-то непонятное он во мне будит. То, что хочется держать взаперти.
Трясущимися руками беру крупную луковицу и начинаю резать. Не получается. Пальцы подводят. Суставы не слушаются, и движения выходят топорными, неумелыми. Хотя, что может быть проще, чем нарезать лук?
– Не так, – психует.
Бессонов становится позади меня. Спиной чувствую рельеф и внушительный бугор между ног, которым он прижимается к моей пятой точке, выбивая оставшийся воздух из груди.
Большую ладонь кладет поверх моей, а другой обхватывает мою руку, которой я держу нож.
Его касания чужие, непривычные. Но так же, как и с табаком, нет никакого отторжения. Только не могу разобраться: это хорошо или все же… плохо?
Влад умело шинкует лук, и отправляет его в разгоряченное масло. То же самое проделывает с другими овощами. Мы так и остались стоять, как и стояли. Я впереди, он сзади.
Снова хочется закрыть глаза и забыться. Как вчера в коридоре. Чувство, что за его широкой спиной безопасно.
Странно… Я ничего похожего не испытывала, когда давно-давно обнимала так Уварова.
– Ты что приняла, Вероника?
Обращение почему-то режет слух. Я уже привыкла к его «Ника». Боже, мне и «ледышка» нравится. А сейчас… Он ведь еще напряжен, дышит мне в шею часто.
– Ничего.
– Не ври мне.
– Я говорю правду. Ничего, кроме витаминов, не принимаю.
Бессонов откладывает нож и силой разворачивает меня. Рукой обхватывает шею и снова приближает к себе. Глаза в глаза, губы в катастрофической близости.
Я не дура. Знаю, как выглядит мужчина, который хочет поцеловать женщину. И сейчас Влад выглядит именно так.
Только не целует. Ждет чего-то. Хотя у него есть на это полное право. Как и иметь меня. Странно, что еще не воспользовался.
Его кожа губ сухая, чуть обветренная. Хочется увлажнить их. Потом корю себя за это желание. Надо помнить, кто передо мной, и какой ценой достается развод.
Бессонов просто касается моих губ. Не более. А мне уже хочется провалиться сквозь землю. Ведь мне приятно. Его касания приятные.
– Доделай тут все. Я сейчас, – быстро говорит и уходит, поправляя спортивные штаны.
Отворачиваюсь, прикрываю глаза и выдыхаю, ногтями царапая дорогущую
