а я сейчас вернусь – нужно доложить вашей матери, что мы почти готовы!
Элиза убежала.
Я поставила ноги на дощатый настил, покрыв плечи плотной тканью, и шагнула к зеркалу. Его поверхность покрылась испариной. Я протянула руку и написала букву “А”, как в детстве. А рядом ещё одну. Получилось “А+А”. Обвела в сердечко.
Глупо, но мне так этого хотелось.
Амир, это ведь ты настучал обо мне своему царю? А теперь, возможно, прячешься среди прибывших феранцев.
Знаешь, Амир… я по тебе скучаю…
14
Сердце заныло.
Прочь-прочь, тоска! Не хватало ещё влюбиться в чужом мире!
Резким движением стёрла рисунок с зеркала и увидела своё отражение. Голубые, как полуденное небо, глаза, полные силы и жизни – узнаю свой блеск! Пусть глаза другие, не мои, но блеск мой! Я точно узнала! Но не узнавала бледное лицо, с впавшими щеками, даже немного болезненное, тонкие губы…
Девочка, ты анорексией, случайно, не страдаешь? Тебя надо срочно откормить! Займусь!
Когда Элиза вернулась, то застала меня воюющую с расчёской. Справиться с длинными-предлинными волосами оказалось той ещё задачей! После прежнего многолетнего каре выдержки не хватало, и я шипела гадюкой и даже позволила себе матернуться.
– Давайте я! – воскликнула Элиза, деловито потребовав расчёску. – А то вы сейчас все роскошные волосы принцессы выдерете! И кто потом вас замуж возьёмет?!
Я уже обрадовалась помощи и передала заботливой девочке пыточный инструмент, но Элиза принялась меня драть совершенно беспощадно. Волосы-то она принцессовы берегла, да, но на мою боль при этом ей было совершенно плевать!
От королевы Элиза вообще пришла какая-то недовольная и обиженная. Только зачем злость на мне вымещать-то? Гость он и в другом мире гость – любезнее надо, любезнее!
– Дайте-ка! Лучше уж я сама! – выхватила назад расчёску.
– А мне что делать? Волосами всегда я занимаюсь!
Я оглядела девушку – её собственные золотистые локоны, были заметно короче и меньше вились, но выглядели действительно приятно ухоженными. Довериться её рукам можно.
Но нет.
– А вы… А вы сапоги мне натяните! – пожала плечами я. – А то нагнусь – волосы запачкаю.
Элиза сдержала недовольство и послушно склонилась к моим ногам. Шах и мат, противная девчонка!
Мне выдали новые сапожки – на этот раз не из белой замши, а из гладкой коричневой кожи.
– Красивые ты больше не заслужила – твоя мать сказала, – хмыкнула Элиза, застёгивая сапожок. Интонации в голосе девушки так и источали злорадство.
Да, непросто будет выживать в новом мире с такой помощницей!
Я нарядилась в платье, снова белое, многослойное, похожее на… нет, не на капусту, а на белую розочку. Наверное, так выглядело и то, в котором я собирала ил по дну реки. Нижние “лепестки” прикрывали только грудь и бёдра, а последние благородно доходили до пят, и облегали руки до запястий воздушным нежным облаком.
