место несчастный стул, который приходится чинить несколько раз в год, а потом выбрасывать – и сразу же несколько коротких пулеметных очередей с крохотными перерывами. И всё, возобновляется негромкий танец стула. Мысль «изречена», надо «плыть» дальше.
Вера, когда она дома, занята готовкой, уборкой, занимается с Бобби (все реже – этому младшему сыну уже давно ничего, кроме компьютера, не надо). И прислушивается. Нет – слушает, что делает старший сын-философ.
– Тр-р-р-р-р-р-р, – что-то пришло в голову, печатает.
– Бум-бум-бум-бум, – думает.
И вдруг – полная тишина! «Что бы это значило?», – беспокоится Вера и тихонечко входит к нему в комнату. А он просто положил голову на руки, руки прямо на клавиатуру компьютера и дремлет. Вера тихонечко выходит, но он уже проснулся и тоненько так кричит:
– Голубушка! Нельзя ли чаю покрепче? Устал немного и в сон клонит. А мне на той неделе статью сдавать.
– Сейчас сделаю… Так ты же говорил, что почти закончил.
– Это я про ту, что надо было месяц назад отправить. А новую я только обдумываю и компоную.
Когда они только поженились, очень долго всё было хорошо. Вера светилась от счастья, а Додик на какое-то время стал «нормальным». Они ходили в театр, много гуляли («много» по понятиям Додика, который раньше без особой нужды не отвлекался от того, что он сам называл работой), общались с её друзьями – у него был один друг детства Илья, с которым он изредка говорил по телефону и виделся пару раз в год. Вера нашла хорошую работу, материальных проблем не было. Додик поступил в аспирантуру и немного подрабатывал переводами – это давало не очень много денег, но зато оставалось очень много времени на философию. Потом Вера забеременела и Додика это удивило. Он знал, конечно, что у других так бывает, но почему у него с Верой, как у всех? И так рано? Надо бы защититься и книжечку написать, а уж потом… Пошел поговорить с мамой и совсем перестал понимать, что происходит. Потому что Ася тут же закричала:
– Арик! У нас скоро будет внук!
– Откуда ты знаешь? – спросил, входя в комнату, где сидели мать и сын, удивленно улыбающийся Арик.
– Додик сказал.
– Что, уже сейчас точно известно, что будет именно мальчик, а не девочка? – преувеличенно серьёзно спросил Арик.
Додик помолчал, глядя то на мать, то на отца. Потом тихонько сказал, наклонив голову к левому плечу:
– А я то – как? Что со мной будет?
Родители переглянулись в недоумении. Они знали, что их сын всегда философ. Но не до такой же степени!
– Сын у тебя будет, – сказала Ася.
– Или дочь, – теперь уже серьёзно, но улыбаясь, сказал Арик.
– Мама! Папа! Я уже вырос, я знаю, откуда берутся дети. Но как же так? Нам так хорошо с Верой вдвоём, а теперь появится кто-то третий…
– Не кто-то третий, а наш
