раз придавался скабрезностям, поэтому мне хочется избежать этого места.
– Хм. Ну можно и на кухне.
Пока я неторопливо бреду вперед, потому что забыла трость в комнате, Максим расплачивается.
– Тих—тихо, тут холодильник, сворачивай, – уверенно положив руку мне на талию, разворачивает направо.
Я снова врезаюсь в него плечом. На этот раз он хотя бы в футболке, но даже так мне неловко.
– Вот стул, садись.
Нащупав кухонный стол, осторожно занимаю место. Нос щекочет ароматный запах свежеиспеченной пиццы, на который мой желудок требовательно сжимается.
– Быстро доставили, – слышу, как он открывает коробки.
– На первом этаже пиццерия, поэтому если вдруг проголодаешься, всегда можно или спуститься поесть, или заказать сюда. Ребята там работают быстро.
Это хорошо, ставлю себе в уме галочку.
«Сейчас я буду кушать, сейчас меня покормят» – мысленно напевая слова детской песенки, терпеливо жду.
– Чай, осторожно горячий, – взяв мое запястье, Максим протягивает его к чашке. – Я перелил из стакана, а то он не устойчивый.
– Спасибо.
– А вот пицца. – Слышу, как опускается рядом и откусывает. – Приятного аппетита.
– Взаимно.
Несколько мгновений мы едим молча. Моя кожа то и дело покалывает, сигнализируя о том, что на меня смотрят. При чем пристально. Это смущает, потому что обычно можно взглянуть на человека и понять, правда ли он смотрит или нет, но не в моей ситуации. Я могу только довериться своей интуиции. А она все же порой имеет свойство ошибаться.
– Я, кстати, отцу позвонил. – Максим разрушает тишину первый. – Он сказал, тебя нужно будет отвезти в больницу пару раз.
– Да, – промокнув губы салфеткой, делаю глоток сладкого чая, – через несколько дней на осмотр, а потом через три недели, когда будут снимать повязку и надеюсь разрешат уже ходить без нее.
Я очень этого жду. Две недели как слепой котенок.
– Тебе сильно больно? В смысле глазам.
– Нет. Иногда болит голова, но это не смертельно. Главное, чтобы ткани прижились.
– Что для этого надо? Время?
– Капли в глаза, лекарства. Ой, извини, – отвлекаюсь на звук входящего звонка от мамы. У меня на неё, Бориса и моих подруг – стоят разные, чтобы знать кто звонит, – минутку. Алло, мам?
– Елизавета, ну как ты? – раздается довольно громко.
Я тут же делаю боковой клавишей тише.
– Хорошо. Ужинаем.
– Чем?
– Пиццей.
Недовольно фыркает.
– А нормального ничего тебе этот оболтус не мог предложить?
Внутренне сжимаюсь.
Надеюсь, Максим этого не слышал.
– Я сама выбирала, – отвечаю сквозь зубы.
– Если ты будешь так питаться и дальше, я, когда вернусь из командировки, приеду
