ты ведь тоже студент.
– Я подрабатываю.
– Это я уже поняла. Ты программист, да?
– Нууу… почти, – уклончиво.
– Тем более. Если ты зарабатываешь, то упростим тебе задачу. – развожу руками, – Я не могу вот так приехать, поселиться у тебя и ножки свесить, как на качелях. Катайте мол меня.
– Почему? Я могу быть очень захватывающим солнышком, – в голосе ни намека на шутку, а я улыбаюсь.
– Это когда сильно раскачавшись на качелях, делаешь полный оборот?
– Ага. Испугаешься?
Мама всегда в детстве на детской площадке твердила моим друзьям: «Не смейте делать солнышко. Поубиваетесь».
Они все равно делали, а я – нет. Так и не узнала, как это – когда внутри все поджимается от адреналина и хочется визжать от того, как щекочет в животе.
– Нет, нужно будет просто сильнее пристегнуться, – улыбаюсь еще шире.
– На солнышке нет креплений. Придется просто крепко держаться за меня. Вот так.
Меня вдруг резко распластывает о его тело. Горячее дыхание опаляет висок, а крупная ладонь сжимает талию.
Сердце бросается на ребра, когда мой нос оказывается в ложбинке крепкой шеи. Я судорожно втягиваю аромат туалетной воды, его кожи и сигарет. Неожиданность и острота эмоций запускают в теле механизм, из—за которого гормоны одновременно выбрасываются в кровь, и в животе все поджимается до той самой характерной щекотки.
Ничего не понимая, вскидываю голову, но не успеваю отреагировать, как он просто отодвигает меня в сторону, и отпускает, чтобы, судя по звукам, открыть один из верхних ящиков.
Боже…
Раздается шум воды из крана, Максим делает несколько глотков.
Мне бы тоже не помешало. Тянусь к пересохшему горлу и инстинктивно тру шею.
– Не хватай меня так пожалуйста. Я не вижу тебя, поэтому не успеваю сориентироваться, – едва шевелю присохшим к небу языком.
– А говорила, что не испугаешься, – раздается совсем рядом будто издеваясь, или проверяя какие—то мои границы.
А они у меня есть.
– Экстрим мне сейчас противопоказан. Поэтому придется тебе катать других, у кого нет противопоказаний. Но траты на продукты все равно будем делить напополам.
– Упрямая да?
В моей руке оказывается стакан.
Я жадно делаю несколько глотков.
– Да, как Бетховен, – вытерев губы, ставлю его на поверхность.
– А при чем тут Бетховен?
– А ты попробуй без упрямства написать что—то, будучи глухим.
– Аргумент, – усмехается он. – Ладно, если наелась, пойдем тебя укладывать спать.
Опять не успеваю среагировать, как меня разворачивают и крепко берут за руку.
Максим ведет неспешно, но уверенно, но я все—равно инстинктивно выставляю вперед свободную руку.
– В комнате моя трость. Не нужно меня водить за руку, – слегка тяну руку на себя, но вместо того, чтобы отпустить
