в данном случае из Курильского синдрома. Этот перелом в судьбах наших стран и мира в целом относительно легче осуществить, опираясь на «самобытный менталитет и особое мировоззрение, которые выделяют Японию, как жемчужину из россыпи драгоценных и полудрагоценных камней». (Там же). («Драгоценными» становятся экофильные культуры Востока и классическая культура России, а «полудрагоценными» автоматически становятся культура и цивилизация Запада. Их тоже необходимо сохранить-развить, но при условии фундаментального экологического переосмысления – в интересах того же Запада).
Особо стоит остановиться на проблеме глобализации: «Давайте мыслить глобально» (Там же). Глобализация, на наш взгляд, имеет два типа:
1. Основанный на экономике и техногенной цивилизации, ведущий к унификации и лишению самобытности всех культур, в том числе, японской, русской и айнов, коренного населения Курил. Этот тип глобализации особо опасен для биосферы, ибо унификация биоразнообразия Природы – это ускоренное ее умерщвление, что и есть экокатастрофа.
2. Второй тип глобализации может быть осуществлен на основе сближения-без-унификации всех культур мира: Востока (как тезиса) – Запада (антитезиса) – России (синтеза), при совершенно необходимом сохранении-развитии всех самобытных культур мира. Сближение культур Японии-России может стать первым шагом на этом пути. А конкретным началом этого пути может стать, опять-таки, сближение-без-унификации двух профессиональных сфер наших стран: японцев-русистов (и всех интересующихся культурой России) и русских японистов (и всех интересующихся культурой Японии в России) – в одну профессиональную субкультуру Японо-Руссии. Основная миссия этой субкультуры будет заключаться, на наш взгляд, во взаимотворчестве наших культур.
Фундаментальные положения монографии (и все сказанное в связи с ними) дают достаточные основания для перехода к построению экологического нормативного прогноза. Но в чем экологичность метода и содержания монографии? Ведь, казалось бы, фактом является как раз игнорирование экологических аспектов принятым авторами исторически-социально-политическим подходом к проблеме. Но вот в этом-то и заключается неявная негативная, или экофобная, экологичность общепринятой ныне парадигмы науки и цивилизации в целом. Это свойство – характерная черта всей науки-логики-философии антично-западного генеза. Особенно явно их экофобность проявляется в трактовке проблемы Курил как территориальной проблемы, что по характеру самого понятийного аппарата исключает интересы сохранения-развития Живой Природы Курил и ответственности за это человека: айнов (вообще практически игнорируемых с их высоко экологичной культурой и любовью-к-Природе), японцев, русских. И коль скоро мы, русские-россияне, ставим эту проблему, мы получаем явную «фору» в дискуссиях о судьбе Курил. Ведь, как и Москва для Ю. М. Лужкова, так и Курилы, – это Живые существа, за судьбы которых человек-человечество
