разделен на несколько частей: корабельный флот, стоящий в Карлскруне, галерный флот в Стокгольме и шхерный флот в Гельсингфорсе.
К предстоящей кампании для увеличения боевой мощи все линейные корабли шведов были вооружены, как говорится «до зубов», имея на нижних палубах 36-фунтовые орудия, а на верхних – 24-фунтовые. Матросы были опытны, а командиры кораблей решительны. Столь мощного и боеготового флота Швеция не имела еще никогда за всю свою историю.
Уже в мае готовый к отплытию шведский корабельный флот стоял на рейде Карлскруны. По королевскому указу корабли снабдили трехмесячным запасом провианта и посадили десантные полки: Генкепингский, Кальмарский, Вестгетадальский да королевский гвардейский. Именно им Густав Третий уготовил высокую честь первыми ворваться в поверженный Санкт-Петербург. Кроме них в море был послан еще один полк – вербовочный, наскоро собранный из самого отъявленного сброда: каторжников, бродяг и безродных негодяев. Боевой значимости это воинство не имело никакой, но, по мнению шведского короля, вступив на русскую землю, они должны были просто грабить и насиловать, чем повергнуть в ужас петербургских обывателей. Но пока шведский люмпен наводил ужас на своих сограждан, устраивая дикие дебоши в портовых кабаках с драками и поножовщиной.
28 мая на эскадру прибыл младший брат короля, герцог Карл Зюдерманландский. Флаг его подняли на 74-пушечном «Густаве Третьем». А на следующий день прикатил в коляске из Стокгольма и сам король. Наскоро осмотрев корабельную верфь, Густав собрал на флагманском корабле своего имени всех капитанов.
– Главное в предстоящем нападении – скрытность и быстрота! – заявил он собравшимся. – В этом успех предприятия!
Немедленно наполнили бокалы пенящимся шампанским. Капитаны кричали «прозит», а осушив бокалы, лихо били их об палубу на счастье. Пожелав всем успеха, король отъехал.
Опасаясь российских лазутчиков, в море тогда же были высланы дозорные фрегаты, по побережью назначены сигнальные станции, а на карлскрунских бастионах зарядили пушки.
На военном совете герцог вручил каждому из капитанов по объемистому пакету, щедро обляпанному красным сургучом. Их надлежало вскрывать в случае отделения от эскадры. Затем Карл вывалил на стол связку бумажных рулонов.
– Это первые оттиски секретных карт Финского залива. Столь точных чертежей нет даже у самих русских. Берите и пользуйтесь. Завтра выходим в море! – объявил он.
Однако ни завтра, ни послезавтра выйти в море шведам не удалось. Как назло дул устойчивый норд-норд-вест и оставалось лишь ждать его перемены. Но вот, наконец, спустя неделю ветер переменился и шведский флот в полном составе величаво проследовал мимо Карлскруны, беря курс на Гогланд.
Едва скрылся берег, герцог велел играть артиллерийское ученье. Всполошив сонных чаек, заухали пушки.
Герцог Карл Зюдерманландский был мужчиной видным, держался всегда гордо и уверенно, имея притом и немалый масонский градус.
