чтобы на свободе написать книгу». Он говорит с непривычным акцентом, подбирая слова. Мне нравится его английский, у него такое «британское» произношение, я слушаю, а потом, оставшись одна, повторяю его слова. И мне кажется, что его английский отличается от того, которому научила меня мать. Мистер Кио сказал, что у меня хорошее произношение, – может, потому, что мой отец американец, но этого я ему, конечно, не сообщила, это никого не касается. Мне нравится говорить на другом языке, чтобы ребята в школе меня не понимали. Поэтому я попросила мистера Кио: «Научите меня, пожалуйста, другим словам вашего языка». Мне показалось, что ему приятна эта просьба. Он рассмеялся, услышав ее, и, я уверена, почувствовал себя польщенным. Взрослые любят учить детей, не важно чему. А это хотя бы вознаградит его за неумение ловить рыбу. И вот он называет мне новые слова: «Angle, thread, hooks, snapper, starfish»[13]. И произносит другие, которых я не понимаю, – всякие морские термины: «Starboard, stern, sea bass, bow, aft bow, mooring»[14]. Но мне хочется запомнить не значение этих слов, а их звучание. Хочется их петь. Я прошу мистера Кио повторить и внимательно смотрю на его губы, чтобы понять, как он их произносит. Больше всего мне нравится, что, в отличие от большинства людей, мистер Кио никогда не задает мне вопросов личного характера. Например, ни разу не спросил: «Сколько вам лет?» Или: «В каком вы классе?» Может, он считает меня большой – не совсем взрослой, но почти – и поэтому разговаривает со мной на равных. Я часто говорю, что мне шестнадцать или восемнадцать лет. Я и вправду высокого роста, гораздо выше здешних женщин, и грудь у меня уже как у взрослой, и месячные давно начались. Они пошли с начала учебного года. Впервые это случилось в школе, прямо в классе, и мне было жутко стыдно, я даже боялась подняться со стула. А во второй раз я так намочила постель, что подумала: наверное, я описалась, но нет, это была кровь. Пришлось мне вставать посреди ночи и отстирывать простыню на улице, холодной водой, потому что мама всегда говорила, что кровь отмывается только холодной водой.
«А вы, мистер Кио?» Обращаясь к нему, я говорю «мистер Кио». Так в армии говорят «yes sir» или «no sir». Как будто я тоже имею право задавать ему вопросы. Хотя почему «тоже», он-то никогда ни о чем меня не спрашивал. «Вы женаты? У вас есть дети?» Он мотает головой: «Нет, не женат, и детей нет». – «Это печально, кто же будет о вас заботиться, когда вы совсем состаритесь?» В ответ он только пожал плечами, – видно, что ему на это плевать.
Потом мы долго молчали, и он, и я. Мне подумалось, ему неприятны вопросы личного характера: в таких случаях у мистера Кио лицо мгновенно застывает. Он из тех людей, что не каждый день встретишь; такой не станет распускать язык по пустякам. Он особый человек, загадочный. Лицо у него омраченное. Вот я с ним разговариваю, и вдруг на его глаза, на его лоб словно туча набегает.
Мы с мистером Кио придумали одну странную игру. Уж и не помню, кто из нас ее затеял – он или я. Мы играем в нее именно тогда, когда у него такое вот омраченное лицо. Сперва
Рыболовный крючок, леска, наживка, подсечка, морская звезда
Правый борт, корма, морской окунь, нос корабля, ют (надстройка в кормовой части), швартов
