хохотали.
Дедушка Иосиф не пришел в ту ночь в клуб – он проспал. Лаура ждала-ждала своего отца, потом пошла домой одна. В сухой траве мерцали светлячки. Мама уколола палец. Дальше знаешь, что произошло.
Лаура, завороженная, смотрела на то, что делал актер. Минут через шесть в природе образовалось нечто, что смело можно назвать моим приходом в этот мир.
“Он был бледным”, – сказала Лаура своей подруге Медее, которой первой раскрыла сладчайшую жуткую тайну.
– А если будет ребенок? – спросила Медея.
Лаура разинула рот. Немая сцена длилась так долго, что мне захотелось крикнуть: “Я уже есть!”
– Расскажи еще раз, как это было? – попросила Медея.
– Он уложил меня на траву. Осторожно. Всё делал осторожно. Трусов на мне не было, я их терпеть не могу, ты знаешь. Потом во мне что-то взорвалось, как бомба, нет, как динамит, – помнишь, на Базалетском озере бросили динамит, и рыбы взлетели в воздух? Вот так разлетелись в разные стороны мои ноги, живот, сердце, груди.
Медея закрыла глаза, желая яснее представить этот взрыв.
Девочки ходили по пустой столовой, где Медея помогала своему отцу-буфетчику чистить лук, картошку, потрошила рыбу.
– Я забыла сказать, он нес гуся, мертвого, – добавила Лаура.
– Мертвого?
– Да.
– Тогда это действительно был актер. Они воруют ночами дичь, душат и увозят в город.
– Зачем?
Вошел папа Медеи Титико Лазишвили. Девочки замолчали.
Вскоре Лаура, убедившись, что в ней затаился я, решила от меня избавиться. Она с Медеей тайно поехала в городок металлургов Чиатура, где добывали марганец. Врач-гинеколог тщательно помыл руки, стал кипятить инструменты. Мама сидела в гинекологическом кресле, и я с ужасом всматривался в действия гинеколога. Я хотел кричать, как, наверное, кричат слепые котята, которых несут топить в реке. “Оставьте меня в живых, может, я буду Эйнштейном, Кассиусом Клеем, Гагариным, может, Джиной Лоллобриджидой или… Не убивайте меня!” Удивительно, но меня услышали там, выше облаков…
Ожидая, пока прокипятятся орудия моего убийства, гинеколог вышел во двор покурить. Неожиданно рядом остановилась пыльная машина, из которой раздались три выстрела. На халате несчастного гинеколога появились три пунцовые розы, он упал. Позвал санитарку: “Скажи девочке, что я не сделаю аборт. Пусть рожает, так хочет Всевышний”.
Врач был сван, всем известны их родовые разборки. Язык не поворачивается сказать: спасибо, дорогие сваны! Но что в таком случае можно сказать?
Не буду считать число пощечин, которые надавал дочери лиойский милиционер Иосиф, узнав, что та забеременела. Когда страсти приутихли, Иосиф решил действовать.
– Мы объездим все театры, ты должна узнать этого негодяя!
Иосиф поспешно сунул в пустую
