лицо партнера и добавил: – Я вовсе не критикую его, Уиллоу. В свое время он стал сенсацией. Но Ашер принадлежит к авангардистскому течению, и ему, быть может, не пошла на пользу связь со столь респектабельной галереей, как наша. Хотя это уже в прошлом. Я все еще считаю его замечательным молодым художником, для которого мы должны не пожалеть усилий.
Уиллоу передумал по поводу сигары и взял одну из коробки, стоявшей на инкрустированной поверхности стола Лампета.
– Да, я придерживаюсь такой же точки зрения. Обсудил с ним возможность персональной выставки. Он говорит, что наберет достаточно работ для нее.
– Хорошо. Тогда, вероятно, в Новом зале?
Помещение основной галереи было слишком велико, чтобы целиком отдавать его под экспозицию одного и к тому же еще ныне здравствующего современного живописца, а потому подобные персональные выставки устраивались в маленьких салонах или же в отдельной части здания на Риджент-стрит.
– Идеально.
Но Лампет не удержался от задумчивого замечания:
– И все же, не окажем ли мы ему гораздо большую услугу, позволив перейти к кому-то другому?
– Вероятно, но только подумайте, достойно ли это будет выглядеть со стороны? Как воспримет его уход художественная общественность?
– Здесь вы совершенно правы.
– Значит, я могу ему сказать, чтобы готовился?
– Нет, не сейчас. Не исключено, у нас в планах появится нечто более грандиозное. Вчера меня пригласил к ужину лорд Кардуэлл. Он хочет продать свою коллекцию.
– Бог ты мой, бедняга. Но для нас это сложнейшая работа.
– Вот именно, и проделать ее нужно крайне осторожно. Я все еще обдумываю вопрос со всех сторон. Так что давайте пока оставим вопрос с Ашером открытым на какое-то время.
Уиллоу искоса стал всматриваться в сторону окна. Знакомый Лампету признак, что партнер силится напрячь свою память.
– В собрании Кардуэлла есть два или три Модильяни, если не ошибаюсь? – спросил он после паузы.
– Да, есть.
Лампету не приходилось удивляться, что Уиллоу известно об этом: в силу профессиональных обязанностей торговец произведениями искусства обязан был знать, где именно находились сотни и сотни картин, кто являлся их собственником и во что они оценивались.
– Любопытно, – продолжал Уиллоу. – Вчера, когда вы уже уехали, я получил известия из Бонна. Там на рынке появилась коллекция набросков Модильяни.
– Что за наброски?
– Карандашные эскизы для скульптур. Они, конечно же, пока не выставлены в открытую продажу. Можем при желании приобрести.
– Отлично. Купим их в любом случае. Я предполагаю, что стоимость работ Модильяни обязательно будет еще расти. Какое-то время его недооценивали, знаете ли, поскольку он не вписывается четко ни в одно из направлений.
Уиллоу поднялся.
– Тогда я свяжусь со своим человеком в
