Вон, даже на пилатес ходит.
– Не представляю, чтобы мама вдруг занялась виндсерфингом, – смеется Карен.
– Да, это вряд ли.
– А еще ей пришлось оставить всех своих подруг.
– Ну, думаю, в Горинге у нее найдутся родственные души.
– Ты права, там полно пенсионеров. И все же, наверное, тяжело в семьдесят пять начинать жизнь сначала. Мне было трудно научиться жить без Саймона, и это при том, что нам не пришлось переезжать в дальнюю даль. Кроме нас, у нее здесь никого нет, поэтому я стараюсь почаще ее навещать.
– Похоже, она у тебя отважная женщина, – говорит Лу.
– Так и есть.
– Напоминает мне кое-кого.
Карен не обращает внимания на комплимент.
– У меня сердце болит за нее. Квартирка крошечная…
Она описывает квартиру на цокольном этаже: дешевые розовые обои, узкая односпальная кровать, санузел в бирюзовых тонах и плохо оснащенная кухня – все это не идет ни в какое сравнение с виллой ее родителей в горах рядом с Фару[4].
– Да уж.
– Что-то большее она не может себе позволить, ведь ей приходится оплачивать лечебницу.
– Это ужасно. Мне так жаль твою маму.
– И не говори! Деньги за дом она вынуждена тратить на папу. Одному богу известно, что она будет делать, когда они закончатся. Полагаю, придется забрать ее к себе.
– Господи, ты уверена?
– Дети наверняка обрадуются. На Рождество мама у нас гостила, и они великолепно ладили. – Карен на мгновение замолкает, вспомнив о том, в какой тесноте им пришлось жить. Затем, чтобы убедить даже не подругу, а себя, добавляет: – С ней было здорово.
– С Молли и Люком все понятно, а как насчет тебя? Лично я бы ни за что не согласилась опять жить с матерью. – Лу морщится.
У нас с мамой прекрасные отношения, думает Карен. И все же вовсе не так ей представлялся четвертый десяток жизни: вдова, живет с мамой…
– Все будет хорошо, – говорит она и отворачивается, чтобы снять с плиты сковороду и заодно не смотреть в глаза Лу.
В это мгновение на кухне появляется Молли.
– Мамочка, я есть хочу.
– Да, Молли, уже скоро! – резко отвечает Карен.
И тут же чувствует укол совести: Молли ни в чем не виновата. Лу, наверное, думает, что я никудышная мать.
– Э-э… Карен, кажется, мы горим, – говорит Лу.
Из тостера валит дым.
– О, нет! – Карен быстро жмет на кнопку, но поздно: оба ломтя успели обуглиться. – Прости, Молли. Придется все начать сначала. Я быстро, обещаю.
От слез у Карен щиплет глаза.
– Но я правда хочу есть… – У Молли дрожит нижняя губа.
Боже ты мой, думает Карен, глядя на часы. Обычно дочка обедает куда раньше. Этого следовало ожидать.
Лу встает.
– Сядь, посиди. Я сделаю.
– Тебе нельзя…
– Прекрати. Я беременная, а не больная. И
Портовый город на юге Португалии.
