Каллум сбил ее с толку, думает Эбби, но ей не хочется ничего объяснять. Если чета Доналдсонов вдруг почувствует за собой вину или неловкость, это может повлиять на их впечатления о доме. А риелтор так их нахваливал: покупать они будут за наличные.
Кухня, похоже, понравилась обоим – к счастью, Эбби успела избавиться от телевизора с разбитым экраном, – а когда Финн вдруг объявляет: «Мне здесь больше нравится, чем в том доме, где мы были в прошлый раз, папа», ее расположение к мальчику усиливается.
Они восторгаются гостиной, но когда Эбби ведет всех наверх, женщина вдруг замечает:
– Странно. Ковровая дорожка на лестнице в середине светлее, чем по краям. А у нас наоборот – затоптано посередине.
Эбби не знает, что делать. Можно объяснить, как так получилось: «Каллум взял коробку с мукой и высыпал ее на лестницу. Он был просто заворожен оставшейся тропинкой». Если не рассказать о болезни сына, получится, что он ужасно невоспитанный, особенно по сравнению с их мальчиком. Можно поступить иначе: поведать истории, которые просто обязаны вызвать у посетителей сочувствие. Показать замки на дверцах буфета и холодильника и сообщить, что висят они там не только лишь для того, чтобы сын не таскал печенье… или муку. Он вполне может съесть целый брикет сливочного масла, вылить в раковину мед или выбросить в мусорное ведро грязную посуду. А можно представить все в позитивном ключе и восторженно рассказать о том, что, несмотря на все проблемы, Каллум здорово прыгает на батуте – куда выше и дольше любого семилетнего ребенка, и какую радость она испытывает, когда слышит, как издаваемые им звуки превращаются в радостный смех.
Но так не хочется, чтобы о ней думали как о «женщине, у которой ребенок страдает аутизмом» – этот ярлык раздражает ее не меньше, чем Каллума бирки на одежде. Именно сейчас Эбби важнее быть «женщиной, у которой замечательный дом», а потому, прикусив язык, она ведет их в мансарду.
– Мне очень нравится, – обращается женщина к мужу. – Будет отличная комната для Финна, когда он чуть-чуть подрастет.
Финн восторженно распахивает глаза.
Эбби показывает им спальню, они восхищаются видом из окна. Затем ведет в комнату Каллума – здесь она успела тщательно убраться. Все идет как по маслу до тех пор, пока она не открывает дверь в ванную.
Все входят – места здесь достаточно, – и Финн тотчас спрашивает:
– А зачем здесь эти картинки, мамочка?
К стене прикреплена схема: мальчик с расстегнутыми брюками и стрелочка вниз; ниже – похожая картинка со стрелочкой в направлении унитаза. На днях Эбби и Ева всерьез взялись обучать Каллума самостоятельно пользоваться унитазом и распечатали из компьютера схемы. Рядом висит еще одна картинка: сколько следует отрывать бумаги.
– Это для моего сына, – отвечает Эбби.
– Он не умеет какать в унитаз?
– Ну… умеет, только не очень хорошо.
– Ого. Он же такой большой!
– У него уже получается лучше, – говорит Эбби, впрочем, сама не вполне в это веря.
Женщина
