бы тебе не попробовать свои силы в журналистике?
Дюруа посмотрел на него с удивлением, потом ответил:
– Но… ведь я никогда ничего не писал.
– Ба! Все пробуют, все начинают. Я мог бы тебя использовать: ты собирал бы для меня материал, делал визиты, исполнял поручения… Для начала ты будешь получать двести пятьдесят франков, не считая разъездных. Хочешь, я поговорю о тебе с издателем?
– Разумеется, хочу.
– В таком случае вот что: приходи ко мне завтра обедать; у меня соберется не более, чем пять-шесть человек, – мой патрон, господин Вальтер с женой, Жак Риваль, Норбер де Варенн, которых ты сейчас видел, и одна приятельница моей жены. Идет?
Покрасневший, смущенный, Дюруа медлил ответом. Наконец, он пробормотал:
– Дело в том… что у меня нет подходящего костюма.
Форестье изумился:
– У тебя нет фрака? Черт возьми! Эго же необходимейшая вещь! Знаешь, в Париже скорей можно обойтись без кровати, чем без фрака.
Потом вдруг, порывшись в кармане жилета, он вынул кучку золотых монет, взял два луидора, положил их перед своим старым товарищем и сказал с дружеской простотой:
– Ты мне вернешь это, когда сможешь. Возьми напрокат, или купи необходимое тебе платье в рассрочку, дав задаток; словом, устраивайся, как знаешь, но приходи ко мне обедать завтра, в половине восьмого, улица Фонтен, 17.
Дюруа, растроганный, спрятал деньги и пробормотал:
– Ты очень добр, я тебе крайне благодарен; будь уверен, что я не забуду…
Форестье прервал его:
– Довольно об этом. Выпьем еще по бокалу, хочешь?
И он крикнул:
– Гарсон[4], два бокала!
Когда бокалы были выпиты, журналист предложил:
– Хочешь побродить еще часок?
– Конечно, с удовольствием.
Они пошли по направлению к Мадлен.
– Что бы нам предпринять? – сказал Форестье. – Говорят, что в Париже для Фланера[5] всегда найдется развлечение; это неверно. Когда я гуляю вечером, я никогда не знаю, куда пойти. В Булонский лес стоит ехать только с женщиной, а женщины не всегда бывают под рукой; кафе-шантаны могут забавлять моего аптекаря и его супругу, но не меня. Что же делать? Нечего. Следовало бы устроить здесь летний сад, вроде парка Монсо, который был бы открыт всю ночь, где можно было бы слушать хорошую музыку и пить прохладительные напитки в тени деревьев. Он не должен быть похож на увеселительное место, а просто служить местом для гуляния. Плата за вход должна быть высокой, чтобы привлечь красивых дам. Можно было бы гулять по усыпанным песком дорожкам, освещенным электричеством, а когда захочешь – присесть и слушать музыку, вблизи или издали. Нечто в этом роде было когда-то у Мюзара, но там на всем лежал отпечаток кабака: там слишком много игралось танцев, мало было простора, мало тени, мало сумрака. Нужен очень красивый, очень большой сад. Это было бы восхитительно. Куда ты хочешь пойти?
Дюруа в смущении
Гарсон – лакей в французских кафе или ресторанах.
Фланер – человек, праздно гуляющий по улицам в поисках впечатлений или случайных развлечений.
