руки и шея выступали из пены белых кружев, которыми были отделаны корсаж и короткие рукава; волосы, собранные в высокую прическу, слегка вились на затылке, образуя светлое пушистое облако над шеей.
Ее взгляд, чем-то напоминавший Дюруа взгляд женщины, встреченной им накануне в «Фоли-Бержер», несколько успокоил его. У нее были серые глаза с голубоватым отливом, который придавал им какое-то особенное выражение, тонкий нос, полные губы, немного мясистый подбородок, – неправильное, но очаровательное лицо, привлекательное и лукавое. Это было одно из тех женских лиц, каждая черта которого имеет свою прелесть и кажется полной значения, каждое движение которого как будто и говорит и скрывает что-то.
После короткого молчания она спросила:
– Вы давно уже в Париже?
Постепенно овладевая собой, он ответил:
– Всего несколько месяцев, сударыня. Я служу на железной дороге, но Форестье дал мне надежду, что я смогу через его посредство заняться журналистикой.
Она улыбнулась более открыто, более приветливо и, понизив голос, сказала:
– Я знаю.
Снова раздался звонок. Лакей доложил:
– Госпожа де Марель.
Это была маленькая смуглая женщина, ярко выраженный тип брюнетки.
Она, вошла быстрой походкой; фигуру ее сверху донизу плотно облегало темное, очень простое платье.
Только красная роза, приколотая к черным волосам, невольно бросалась в глаза и подчеркивала своеобразный характер ее лица, придавая ей задорный и пикантный вид.
За нею шла девочка в коротком платье. Г-жа Форестье бросилась им навстречу.
– Здравствуй, Клотильда.
– Здравствуй, Мадлена.
Они поцеловались. Затем девочка с непринужденностью взрослой подставила свой лобик для поцелуя и сказала:
– Здравствуй, кузина.
Госпожа Форестье поцеловала ее; потом познакомила гостей:
– Господин Жорж Дюруа, близкий друг Шарля. Госпожа де Марель, моя приятельница и дальняя родственница.
И добавила:
– Знаете, у нас здесь все очень просто, без церемоний. Вы не будете возражать, не правда ли?
Молодой человек поклонился.
Дверь снова отворилась, и вошел толстый, маленький, круглый человечек под руку с высокой красивой дамой, которая была гораздо выше его ростом, значительно моложе и держалась изящно и с достоинством. Это были г-н Вальтер, депутат, финансист, богач, делец, еврей-южанин, издатель «Vie Française», и его жена, рожденная Базиль-Равало, дочь банкира.
Затем появились один за другим: Жак Риваль, очень элегантный, и Норбер де Варенн, у которого лоснился ворот фрака от прикосновения падавших до плеч длинных волос, с которых сыпалась перхоть.
Его плохо завязанный галстук имел далеко не свежий вид. С ужимками стареющего красавца он подошел к г-же Форестье и запечатлел поцелуй на ее запястье. Когда он наклонился,
