ремонт. В маленькой кабинке два солидных человека поместиться не смогут, особенно с большими вещами. От поездки в тряском прицепе молодой лейтенант сразу категорически отказался, едва обозрел грязный кузов, где только что перевозился свежий навоз.
«Машины ни у кого нет?» – упавшим голосом поинтересовался военный, ясно осознавая, что его просто кинули.
«Откуда? – развел руками тракторист, – Да тут не далеко. На пригорок взберешься, сразу увидишь».
В виду отсутствия альтернативных предложений, Витя решил обойтись собственными силами. Конечно, имелась возможность дождаться прибытия военного катера. К нему-то уж точно пришлют машину. Но местный житель заверил, что до части не далеко. Только на пригорок взобраться. Зачем тогда пол дня без дела сидеть? С мужиками разбираться совершенно не хотелось. К тому же они наверняка уже в дупель пьяные. Поэтому, поднатужившись, Мухин взвалил на себя неподъемный чемодан с тяжкой сумкой и, преодолев подъем, узрел на горизонте вышку антенны, сверкающую на солнце в окружении сочной зелени дальней сопки. Возвращаться казалось поздно и ему пришлось топать все три километра лесной дорогой, обливаясь потом и матюгами.
Часть приняла нового офицера не менее приветливо, почти враждебно, будто вовсе не ожидала его прихода, и он явился сюда непрошено. Восторженное ожидание встречи с первой в жизни работой, как игривая морская волна налетела на холодный выступ казенного КПП, и разбилась в колючие брызги разочарования.
Смурной и тощий капитан смерил подозрительного гостя, припершегося из леса, холодным взглядом, принял документы, внимательно и долго их изучал, потом связался с кем-то по телефону. В течение получаса он нудно переговаривался с незримым собеседником, все время повторяя одну и ту же фразу: «И что мне теперь делать?» В результате изнурительного разговора, ему, наконец, объяснили, что следует в данном случае предпринять, и он, вернув лейтенанту бумаги, соблаговолил-таки пропустить того на территорию, но в сопровождении специально вызванного прапорщика.
Юркий мужичонка небольшого расточка, принявший изрядно измученного путника, представился завхозом части и комендантом офицерского общежития Гусякиным. К своему предпенсионному возрасту он имел измученный вид, круглую медальку за долгую безупречную службу и, судя по всему, хронический гастрит. Большая, плоская как аэродром лобная залысина его маленького черепа естественным образом перетекала в острый нос, снизу подпертый щеточкой рыжеватых, колючих усиков. За ними притаился извилистый ротик. Но стремительный полет линии лица практически его не касался, ловко перескакивал, стремясь дальше, но споткнувшись об маленький, круглый подбородок, словно раненная птица рушился в мешок провисшего живота, ежеминутно выдававшего печальные курлыканья и стоны. Бусинки плутоватых глаз, замутненные размышлениями о естественных процессах внутреннего брожения организма, все время прыгали с одного предмета на другой, не в силах ни за что зацепиться хоть на минуту, отчего создавалось впечатление ежеминутного ожидания подвоха. Однако виновато хлопающие
