получить, наконец, диплом, и пойти в школу, учителем, как отец. А вышло вон как. Само вышло, практически. Ну, или почти само – наверняка начальник штаба руку приложил к трудоустройству майора Синицына, кавалера ордена Красной звезды и медали «За отвагу». Награды были и еще, но Алексей считал боевыми, «трудовыми», только эти две. И мог долго рассказывать, как со своими разведчиками ходил за линию фронта, как собирал сведения, как брал языка. Как с ними вместе отбивался от прорывающихся из окружения немцев. Вот за это – боевые. А остальные награды – за бумажную штабную работу. Сколько ни твердил ему начальник, что от его труда больше фрицев загнется, чем от автоматной пули, но все равно как-то привык, что в тылу – это не на фронте.
Полковник Иванов, больше похожий на грузина, чем на русского, и тем иногда играющий специально, взял его в свой отдел и быстро начал давать поручения, которые никому другому было дать просто нельзя. Алексей был удобен своей военной выучкой, везучестью, без которой разведчика не бывает, а главное, полным отсутствием родни и знакомых в Москве. То есть, можно было его использовать хоть в ночь – за полночь, хоть вовсе без выходных. И еще – на самых секретных делах.
Такое, совсем секретное, получалось и в этот раз.
– Ты присягу помнишь еще, Синицын?
– Проверяете?
– Интересуюсь, – полковник в штатском встал со своего стула и сделал несколько шагов влево и вправо, разминая ноги.– Интересуюсь, не забыл ли ты, майор, на кого служишь. И какова цель твоей службы. И всех нас – какова цель.
– Ну… Защита завоеваний социализма, это раз. И второе – обеспечение возможности построения коммунистического общества.
– Подкованный. А теперь, садись и слушай сюда. Блокнот убери от греха. Никаких записей!
Был сигнал, оказывается – копать под самого Берию. Сигнал был только по своим. Вот, мы, выходит, свои. Опять же не в тех структурах, где у Лаврентия есть люди. То есть, можно работать, не ожидая никакой подлянки. А работать надо над тем, чтобы точно выяснить, в чем и как товарищ Лаврентий нарушил присягу и действовал не в интересах социалистической Родины.
– Копаешь то, что скрыто. Ясно? В первую очередь, военные годы. Это по нашему профилю. Сам понимаешь, раз есть сигнал оттуда, – Иванов показал со значением пальцем в потолок, – значит, неспроста это. В общем, время – ограничено. Средства – без ограничения в пределах разумного. Силы – только свои. Никого привлекать права не даю. Пользуйся своим положением, но ни-ко-го. Все сам лично. И докладывать – никому, кроме меня. Лично. Понял?
– Так точно! – вытянулся майор Синицын, подбираясь внутренне, как перед первым походом за линию фронта.
И радостно за доверие оказанное, гордость такая вроде распирает, и страшно – на такое замахнуться!
– Не ори. В общем, если есть что – ты должен найти.
