на целой горе подушек. Поблизости располагался высокий шест, на котором, сунув под крыло голову, дремала уже знакомая мне птица.
– Хальвадор! – окликнул читающего в подушках юношу Маэрор. Парень удивленно поднял глаза и, заулыбавшись, встал. Птица на насесте подняла голову и прищелкнула клювом, выдав свое: «Молодой князь!». Юный нелий на радостях исчез в объятиях Светлейшего.
– Отец, я так рад, что ты так быстро вернулся… – счастливый взгляд перешел на меня… и парня словно выключили – взгляд стал колючим, лицо заострилось, уголки губ опустились вниз.
– Хальвадор, это… – нелий-князь не мог не заметить изменения в своем отпрыске, с которым теперь, будучи одетым почти одинаково, отличался разве что ростом, прической и отсутствием рисунка на лице.
– Твоя девка! – выплюнул парень, от отвращения отступив назад. Одернув свой кафтан, он не сводил с меня ненавистного взгляда. Впрочем, шипеть и плеваться ядом (или огнем, как повезет), был готов и старший демон.
– Прояви уважение к матери! – я не ожидала, что голос князя может быть настолько сердитым и грозным.
– Уважение? К матери? Она мне не мать! А будь даже матерью, уважения бы она от меня все равно не добилась! – Хальвадор сделал еще шаг назад, хлопнув ладонью по плечу. Птица, очнувшись от дремоты, прилетела на зов.
– Она твоя мать! Она – Пробужденная! – Маэрор явно прилагал усилия, чтобы не вспылить. По меньшей мере желание влепить пощечину у него было – я чувствовала как стиснули мою руку сильные пальцы.
Вот только, судя по лицу, услышавшему последнюю фразу «юному Господину» пощечина не требовалась – кровь и так отлила от его лица, сделав бледным. Он как рыба открыл и закрыл рот, а в следующую секунду ткнул в меня пальцем, с ужасом глядя на отца.
– Ее! Ты Пробудил ее даже после того, что она сделала с тобой?, со мной?, с нами? Пробудил! – парень с отчаянием откинул голову назад, заныв сквозь сжатые зубы. – Да как ты мог? Как? Есть ли в тебе хоть капля гордости? Как ты решился и какую цену ты уже за это заплатил, отец? – взгляд стал яростным, уничтожающим, прожигающим дыру, поднявшись до уровня моих глаз. – Ты! ТЫ! Лучше бы ты никогда не Пробудилась! Слышишь? Никогда! Такую мразь, как ты, должны были разорвать у самого входа в Царство Смерти! Ненавижу! – последнее слово он буквально протиснул сквозь зубы. Гнев брал свое, но и он требовал отдышаться. Сделав пару вдохов, Хальвадор взглядом заставил родителя замолчать и снова выплеснул поток обвинений. – Я знаю, что ты наверняка еще не все помнишь, что произошло тогда, семнадцать лет назад! Так вот – знай! Как бы ни было плохо, ты выбрала самый отвратительный способ уйти от нас! Яд! Что может быть интереснее такого самоубийства?! Мразь! – он снова выплюнул слово как комок грязи. – Ненавижу! – ветром пролетев мимо нас, он хлопнул дверьми.
Я так и осталась стоять на месте, чувствуя себя политой вонючими
