даже видавшие всякое местные старожилы. Ну, а данная ночь – выдалась в это лето, наиболее жаркой и предельно душной.
Мужчина, постояв какое-то время на безлюдном станционном перроне, вытер со лба испарину и, ковыляя на левую ногу, прошёл в помещение вокзала.
Выглядел тот мужичёк, чрезвычайно скверно. Одет он был в разодранные, давно не стираные брюки и очень грязный, протёртый до дыр пиджачок, накинутый на голое тело. К этому нелицеприятному портрету, пожалуй, стоит добавить и видавшие виды сандалии, найденные на прошлой неделе, в одном из мусорных баков; небритое лицо; воспалившиеся веки и то, что он не мылся в течение последних нескольких месяцев. Потому и источал вокруг себя невыносимый «аромат» мочи, помойки и блевотины. Подобное, антисоциальное явление, в народе именуется просто и лаконично – БОМЖ.
Здесь следует заметить, что привокзальное отрепье – в большинстве случаев, ведёт весьма сплочённый и воинственный образ своего существования. «Вокзальные» – в каком-то роде, это особая (привилегированная, что ли) каста, среди прочего бездомного сброда. Чужаков, случайно просочившихся на их территорию – здесь не то, что не признают – а воспринимают, как злейших врагов и встречают во все оружия. Ведь вокзал, для нищебродов – это некий оазис – на огромной карте города, очень удобное в «стратегическом» плане место. Зимой, здесь всегда можно обогреться; переночевать и подкормиться в любое время суток. Ещё, тут всегда многолюдно, а значит, есть реальная возможность затеряться в толпе, выпросить милостыню и, в конце концов, собрать стеклотару, оставленную спешащими пассажирами.
Однако и здесь, на вокзале – как впрочем, и в любом ином месте – опустившиеся субъекты вынуждены соблюдать, и некие правила и совмещать, казалось бы, несовместимое. А именно: выживать в одиночку, используя любой сподручные способы (вплоть, до убийства себе подобных, ради сохранения собственной жизни) и одновременно, подчиняться законам стаи, в которой они, волею случая, обитают.
Первая гроза Бомжей – это, естественно, сотрудник милиции. Нет, куда-либо их не забирают, не садят в тюрьму за тунеядство или бродяжничество. Нищеброды для «ментов» – вообще, бесперспективны. Взять с них нечего, а вони, как от канализации. В лучшем случае, их прогоняют из служебных помещений; в худшем, вывозят в иной район – куда-нибудь на окраину. Бьют чем не попадя: ногами, дубинками или какой-нибудь арматурой – после чего, оставляют там же, зализывать раны. Через некоторое время, попрошайки вновь возвращаются на привокзальную площадь – ведь здесь всегда тепло, сытно и уютно.
Вот и наш «герой» – только что проследовавший в помещение вокзала – как и его «коллеги» по бродяжьему промыслу, живёт одним днём: случайным прикормом, либо единовременной подачкой.
Кстати, зовут его Васьком. Васькой. Либо, просто Угрюмым.
Этот самый Вася – бомж, что называется: со стажем. Нет, таковым Угрюмый, конечно же,
