как, ты, конечно, недонос.
– Кто недонос?.. – завопил смертельно упившийся конунг. – Я недонос?.. Да я тебе сейчас покажу, какой я… не недонос, – и Хальв повалил тиру на лавку. Но ничего нового он не преподнес и оттого вознегодовал, ещё больше.
– Вон!!! – орал истеричный правитель. – Быстрюка, в лес! И выколи ему глаза!! – он бешено затопал ногами, извергая несусветную брань.
– И принеси ещё пива! – негодуя, повелел хозяин в след уходящей рабыне.
«Несуразный» посмотрел на Марию – сквозь проемы шерстяной вязки шапочки и ужаснулся – увидев в глазах девушки застывший страх, обиду и откровеннейший ужас безысходности.
– Надо успокоить ее, – рассудил он, видя – как ей тяжело. – Даже, если это и не «ОНА».
Комом в горле застряла обида, слёзы подступали к глазам, но Мария, не подавая вида, вышла. Разом оборвалась её любовь к конунгу, и не тешила она себя больше ответным чувством. Разом, оборвалось всё, и мир почернел… и воздух… и солнце…. Всё почернело и горькое, горькое зерно поселилось внутри. Мысли теперь были только о Хлодвиге. Только о сыне.
Невзирая на неурожай, всё зерно конунг направлял, исключительно на варку пива.
– Нет!! – продолжало кричать внутри Марии, слёзы так и рвались наружу. – И ещё это пиво?..
Она, покачиваясь, направилась в подвал, отсчитывая ступени. Терпкий, пахучий аромат солода, взбудоражил её изнутри, и рвота залпом вырвалась наружу.
– Что?.. – содрогнулось её сознание, а воспалённый мозг кричал. – Не может быть??? Я, опять, беременна?.. От этого чудовища??? О, Боже мой…
Не помня себя, она сползла по холодной стене….
Плач Хлодвига привёл её в чувства. Лицом она лежала на холодном, ледяном камне, обжигающим щёку. Мария вбежала в своё пристанища.
Ребёнок неистово кричал, Как будто чувствовал, что-то не ладное. Мария взяла плачущего сына на руки и принялась качать. Он обычно никогда, не нервничал, а если и случалось такое, то когда она брала его на руки, он тут же успокаивался и засыпал.
– Должно быть, газики? – подумала она и принялась массировать животик.
Ладонь умело двигалась по движению солнца. Малыш успокоился и затих. Он время от времени улыбался, так с улыбкой и заснул. Мария бережно положила его в колыбельку. Не чувствуя под собой ног, она легла на лавку, которая служила ей лежанкой. Люлька висела рядом. Не понимая, что делать, она стала смотреть в поток. За стеной, в очаге, трещал сверчок. Потухшие глаза Марии были полны боли, а мир сузился до пределов этой маленькой коморки.
– Что делать будешь? – спросил гоблин. Он сидел на самом верхнем стеллаже, поверх вязанки вяленой рыбы.
– Ты, опять здесь? – она хотела совершить над ним крестное знаменье.
– Не смей!! – оборвал он её мысли, уже наученный предыдущей выходкой.
Появление странного человечка наводило на Марию непонятное, раздвоенное состояние. Не потому, что
