style="font-size:15px;"> – Конечно.
– Тем не менее она исчезла средь бела дня, на оживленной улице…
– Да. Словно она приснилась нам.
Или, возможно, она доверяла человеку, который похитил ее, подумал Карлссон.
– Наступает момент, когда приходится сказать себе: все кончено. Понимаете? Приходится. Я заметила, что, войдя сюда, вы сразу же посмотрели на фотографии. Я знаю, что вы подумали: здесь нет ни одной фотографии Джоанны. Наверное, вы решили, что это не совсем нормально.
– Вовсе нет, – возразил Карлссон, и на сей раз он не кривил душой. Он искренне верил в пользу избегания болезненных воспоминаний. Его опыт подсказывал, что именно это позволяет человеку оставаться нормальным.
– Это Рози, а это мой муж, Джордж. И двое моих младших детей, Эбби и Лорен. Я плакала, и молилась, и носила траур, пока наконец не простилась с ней и не пошла дальше, и я больше не хочу возвращаться. Это мой долг перед новой семьей. Вы считаете меня черствой?
– Нет.
– А кое-кто считает. – Она горько усмехнулась.
– Вы имеете в виду своего бывшего мужа?
– Ричард считает меня чудовищем.
– Вы с ним по-прежнему видитесь?
– Так вот из-за чего вы на самом деле приехали! Вы все еще думаете, что это сделал он?
Карлссон смотрел на женщину напротив, на ее изможденное лицо и яркие глаза. Она ему нравилась.
– По правде сказать, я вообще ничего не думаю. Кроме того, что дело так и не раскрыли.
– Подозреваю, что он превратил свою квартиру в настоящее святилище. Святая Джоанна среди бутылок виски. Но я не думаю, что это что-нибудь значит.
Это действительно совершенно ни о чем не говорило. Карлссон по опыту знал, что убийцы часто бывают людьми сентиментальными или самовлюбленными. Он с легкостью мог представить себе отца, убившего собственную дочь, а затем проливающего по ней пьяные, вызванные жалостью к самому себе слезы.
– Вы с ним в последнее время видитесь?
– Я не видела его уже много лет. В отличие от бедной Рози. Я пытаюсь убедить ее держаться от отца подальше, но она почему-то чувствует себя ответственной за него. Добросердечность ее до добра не доведет. Мне бы хотелось… – Она замолчала.
– Я вас слушаю.
Но она яростно замотала головой.
– Я не знаю, что хотела сказать. Мне просто хотелось бы… Вы же понимаете?
Ричард Вайн настоял на том, чтобы приехать в отделение полиции, вместо того чтобы принимать Карлссона у себя дома. Он надел костюм, лоснящийся от старости и сильно натянувшийся вокруг талии и груди, и белую рубашку, застегнутую так, что воротник сдавливал кадык. Лицо над воротником выглядело одутловатым, а глаза чуть налились кровью. Когда он взял чашку с кофе, стало заметно, что у него дрожат руки.
– Если никаких новых улик нет, зачем
