ощутила запах клея и лака, почувствовала крошечные клейкие пузырьки на кончиках пальцев, вспомнила малюсенькие баночки серой и черной краски.
На стене кухни, выходящей в сад, висело несколько семейных фотографий в рамках: Кэрри, еще малышка, на садовой скамейке, втиснувшаяся между сестрами; Кэрри, позирующая для семейного фото вместе с родителями; фотографии Алана. На одной он был изображен с родителями – низенькая, приземистая фигурка между двумя высокими и худыми, – и, проходя мимо, Фрида попыталась получше ее рассмотреть.
– Присаживайтесь, – сказала Кэрри. – Я позову его.
Фрида сняла пальто и села за небольшой столик. Дверца для кошек в большой двери черного хода затарахтела, и в дом проскользнула вторая кошка, покрытая пятнами черного, белого и рыжего цветов, словно приятная глазу мозаика. Она прыгнула на колени к Фриде, устроилась там и принялась изящно вылизывать лапку.
Кухня условно делилась на две части. Фрида восприняла ее как воплощение двух различных интересов, точное обозначение места в доме Кэрри и Алана – женщины, увлеченной кулинарией, и мужчины, любящего мастерить. На одной стороне находились все вещи, которым обычно отводят место в кухне: духовка, микроволновка, чайник, кухонные весы, комбайн, магнитная полоса для острых ножей, стойка для специй, башни из сковородок и кастрюль, миска зеленых яблок, полочка для кулинарных книг (некоторые старые и потрепанные, а другие новехонькие), фартук на крючке. Стена с противоположной стороны была заставлена узкими полками, разделенными на ящички. Каждый отдельный ящичек был аккуратно подписан крупными буквами: «Гвозди», «Гвозди с широкой шляпкой», «Шурупы 4.2 × 65 мм», «Шурупы 3.9 × 30 мм», «Стамески», «Прокладки», «Плавкие предохранители», «Радиаторные ключи», «Денатурат», «Наждачная бумага крупная», «Наждачная бумага мелкая», «Сверла», «Батарейки AA». Этих ящичков было, наверное, десятки, если не сотни; в результате стена произвела на Фриду впечатление улья. Она представила, сколько труда было вложено в такую систему ящичков, мысленно увидела, как Алан короткими толстыми пальцами аккуратно раскладывает по местам крошечные предметы, как его круглое, по-детски наивное лицо расплывается в довольной улыбке. Образ оказался таким ярким, что она с трудом вернулась к реальности.
В другой ситуации она, возможно, сделала бы какое-нибудь сардоническое замечание, но сейчас понимала, что Кэрри не спускает с нее глаз, чувствовала возникшее между ними напряжение. Кэрри взяла инициативу на себя и сухо произнесла:
– Он строит сарай в саду.
– А я-то считала себя человеком организованным, – покачала головой Фрида. – Но этот порядок – понятие совершенно иного уровня.
– Садовые инструменты хранятся там. – Кэрри повернула голову к узкой двери рядом с окном, по-видимому, ведущей в кладовку. – Но в последнее время он почти не работает в саду. Пойду поищу его. Может, он уснул.
