непроизвольная дрожь. Дочь была не просто анормальной, а мозганом первого уровня. Из четырех миллионов человек, ежегодно рождающихся в Америке, лишь около двух тысяч оказывались наделенными такими способностями. В соответствии с законом их забирали у родителей и отправляли в специальные правительственные школы. Академии были секретом Полишинеля – о них все знали, но предпочитали на эту тему не разговаривать. В конечном счете число анормальных первого уровня было невелико, и академии затрагивали лишь малое количество людей. Как концентрационные лагеря в Германии, или лагеря для интернированных после Перл-Харбора, или тюрьмы ЦРУ в Африке, академии были национальным злодеянием, на которое граждане легко закрывали глаза.
Купер побывал в одном из таких заведений. Он видел, как изолированы и унижены там дети, как учителя натравливают их друг на друга, как преподаватели заносят в специальные журналы их тайны, как подогревают их самые сильные страхи. Академии были чистой воды центрами по промыванию мозгов. Купер слушал, как директор Норридж спокойно объясняет процесс: «Мы главным образом берем переживания, формирующие отрицательный опыт, а такие переживания есть у всех детей, и выстраиваем их в соответствии с психологическими портретами и с гораздо более высокой частотой. С младых ногтей мы учим их, что они не могут доверять друг другу, что анормальные – слабые, жестокие и маленькие».
Бессилие, которое Купер ощущал в эту минуту, было сравнимо разве что с его желанием колотить директора головой о столешницу, пока не расколется голова или стол. Он сумел сдержать ярость, но в ту минуту поклялся себе: его дочь никогда не окажется в академии. Никогда.
Он взъерошил ее волосы, и она посмотрела на него через плечо:
– Па?
– Да, малыш?
– Марсиане будут добрыми?
– Мы же не на Марсе, зайка, так что марсиан здесь не будет.
– А кто будет?
– Тоддстеры?
– Энцеладианцы, – ответил Тодд.
– А энцеладианцы будут добрыми?
– Конечно. Тут слишком холодно, чтобы быть злыми.
Он услышал какой-то звук, выглянул в щель между одеялами и сказал:
– Вообще-то, одну из них я сейчас вижу. Кажется, это энцеладианская девушка.
В дверях их убежища показались щиколотки Натали, потом ее колени, когда она присела, и, наконец, голова.
– А мне можно войти?
– Что скажете, ребята? – спросил у детей Купер. – Небольшое взаимодействие видов? День благодарения на Энцеладе?
Дети переглянулись, и Кейт мрачно кивнула.
– Ого! – усмехнулась его бывшая жена. – Всегда хотела побывать на космическом корабле.
Она протиснулась внутрь и села рядом с Купером.
– Ма, это «космическая станция», – объяснила дочь.
– Извини. А таз здесь есть? Для маленькой космонавтки наступило время помыться.
– Нет!
– Да. Идем.
– Можно
