иначе ты не сможешь сделать и шага, – сообщила ей La Strega. – Я буду навещать тебя раз в месяц, мыть их и расчесывать. Мы будем мыть голову друг другу. Это будет очень мило, правда?
Но Маргерита по-прежнему не могла вымолвить ни слова.
– Почему ты ничего не ешь? – поинтересовалась La Strega. – Нельзя зря переводить хорошую еду.
Этот материнский совет столь неуместно прозвучал в устах колдуньи, которая только что напевала заклинания над прядками волос, что Маргерита не выдержала и засмеялась. Она смеялась, завывала и всхлипывала, раскачиваясь взад и вперед, пока La Strega не залепила ей пощечину. Маргерита отлетела назад и зарылась лицом в подушки, пряча горящую щеку и пытаясь унять сотрясающие тело рыдания.
– Ешь, Петросинелла, – приказала La Strega.
– Не называйте меня так, – взмолилась Маргерита.
– Но ведь это же твое имя, а оно имеет значение. Кстати, ты должна знать, что твои родители продали тебя мне всего лишь за пригоршню садовых семян. Разве они поступили бы так, если бы любили тебя? Несколько веточек петрушки, листья сурепки, побег рапунцеля… вот во что оценили тебя твои так называемые родители. А я… все эти годы я хранила твой покой, Петросинелла, и буду оберегать тебя до тех пор, пока ты не умрешь.
– Что вам от меня нужно?
– Всего лишь любить и беречь тебя, как любит и оберегает своего ребенка любая мать.
– Но вы меня похитили. А потом оставили в Пиета!
– Так поступили все до единой матери тех детей, что живут там, – ответила La Strega. – Но я, по крайней мере, пришла и забрала тебя оттуда.
Маргерита чувствовала себя настолько усталой и отупевшей, что не могла ни о чем связно думать.
– Вы похитили меня у моей собственной матери.
– Не смей так говорить, – вскричала La Strega. – Я не похитила тебя, а спасла. Или ты думаешь, что твой отец мечтал о том, чтобы жениться на бродячей нищенке? Если бы ты не распирала ее живот, он получил бы свое и бросил ее, как поступали все мужчины до него. Или заставил бы ее сделать аборт. А твоя мать зачала тебя только для того, чтобы женить его на себе. Или ты полагаешь, она хотела, чтобы ты хныкала и все время цеплялась за ее юбки? Она бы давным-давно выгнала тебя на улицу, если бы не боялась людской молвы. Так что они только обрадовались, когда тебя не стало. Они никогда не любили тебя. Ты была для них досадной помехой!
Маргерита спрятала лицо в ладонях и заплакала.
– Я знаю, как это тяжело. И мне очень не хочется быть той, кто разрушил твои иллюзии. Но ты должна быть сильной, Петросинелла. Поэтому вставай и съешь ужин, который я тебе приготовила. На некоторое время это будет твоя последняя свежая еда.
Но Маргерита лишь покачала головой, отчего по ее длинным косам пробежала рябь.
– Если ты не станешь делать того, что я тебе велю, мне придется наказать тебя, – сказала
