между увеселительными мероприятиями было время для обсуждения путей реализации этих планов.
В Москве находились и два будущих участника дипломатической подготовки Архипелагской экспедиции: граф И.Г. Чернышев, неизменный помощник Екатерины II во флотских делах, и венецианский аристократ и банкир маркиз Пано Маруцци, происходивший из семьи греков-эпириотов, известный российскому двору благодаря посредничеству в приобретении императрицей произведений европейской живописи[178]. С Иваном Чернышевым Екатерина неоднократно развлекалась соколиной охотой в Подмосковье.
На маркиза Маруцци кто-то, возможно, Григорий Орлов, обратил внимание императрицы в связи со средиземноморскими делами. Государыня имела с ним одну или несколько достаточно конфиденциальных бесед, сумела оценить его политическую ловкость и средиземноморские связи и составить о нем благоприятное впечатление, о чем можно судить по тем деликатным поручениям, которые она доверяла Маруцци, и по предоставленному ему праву письменно напрямую обращаться к императрице[179]. Граф Н.И. Панин, глава Коллегии иностранных дел, также был расположен к маркизу и поначалу отводил ему в Италии роль шведского барона Шимельмана, «человека, преданного России», оказавшего ей большие услуги в Дании[180].
Богатый род Маруцци, греческого происхождения, владел не только крупными финансовыми средствами, но и недвижимостью (известны хлопоты маркиза Маруцци о возвращении ему владений в Янине, конфискованных турками). Род Маруцци не был чужд деятельности в сфере греческого просвещения: в 1742 г. один из членов семьи основал в Янине высшую школу «Маруциеву»[181]. Переход на русскую службу и приобретение высокого российского покровительства были для него столь привлекательны, что он соглашался исполнять поручения русского двора безвозмездно. Впрочем, как выясняется, маркиз взял на себя обязанность быть финансовым посредником в кредитовании итальянских расходов Архипелагской экспедиции и, следовательно, не остался без материального выигрыша. В сущности, заинтересованность была взаимной, и ходатайство о награждении орденом св. Анны маркиза прежде, чем он приступил к исполнению своих обязанностей в Италии, Н.И. Панин объяснял важностью «привлечения к интересам двора нашего, толь богатого дома, каков есть Маруциев, да и в той земле, где оной нам со временем и небесполезен быть может, так и по тому еще, что он по комиссии своей не требует себе никакого содержания, но с тем однако ж для избежания здесь жалузии, что б оной [орден. – Авт.] отправить к господину Маруцию в дорогу, дабы он его не прежде как по выезде из России надеть мог»[182]. Секретность до поры до времени была сохранена: о награждении маркиза орденом св. Анны и назначении полномочным поверенным в делах Венеции и итальянских государств в европейской прессе стали писать едва ли не более чем полгода спустя[183].
Итак, Маруцци согласился
См. гл. 6.
См.: АВПРИ. Ф. 41/3. Сношения России с Венецией. Д. 13, 14, 35 и др.
Там же. Д. 13. Л. 1об.;
О школе см.:
АВПРИ. Ф.41/3. Сношение России с Венецией. Ед. хр. 13. Л. 1.
G. сГА. 1768. № 82 и 89 по сообщениям от 11 октября, полученным из Петербурга.
