в Архипелаге переписка с афонскими монастырями, прием афонских старцев в Аузе, товарообмен с монастырями не прекращались. У Ватопедского монастыря русские приобретали необходимые для починки кораблей доски, со старцами Хиландарского монастыря затеяли переписку относительно захваченных «разбойниками» мальчиков, которых старцы пытались через русских освободить[684], в скит пророка Илии по просьбе иеромонаха российского флота Игнатия передали один комплект церковных сосудов[685]. Но, судя по всему, пребывание Российского флота в Архипелаге принесло Афонским монастырям более неприятностей, нежели примуществ: резко усилилась угроза турецких репрессий и пиратских набегов. В 1773-1774 гг. на Афоне даже было составлено Соборное послание, адресованное российской императрице, Синоду и командующим экспедицией, в котором «все игумены св. Афонской горы» молили предпринять меры против «морских разбойников», от которых уже два года (открытый намек на сроки, когда российский флот контролировал Архипелаг!) монахам и паломникам не было спасения, а монастыри лишались милостыни и вынуждены были, напротив, платить непосильный выкуп за своих насельников:
«Приходят разбойники, именуемие христиане… и разбивают святую Афонскую гору и от единой стороны пленять поклонников, которые по обычаю приходят здесь издревле на поклонение, помоществующе нам милостынею, от которих отъемлют по триста и пятьсот грошей, коея ради вины от толь престали приходить и творить нам толикую помощь, и не точию сие творят, но и от монастырцев, которыя были с поклонниками, все имущество их отобрали, от другой же паки часто восхищают от келий и от скитов монахов, которыя оставили мир, въземши в свои филуки, и из них одних утопляют в море, а инных томят безчисленними мучении, от которых ищут по тысячи грошей, аще хотят быть свободными… Которие понеже не имеют чем искупится от них – мы, хотяще и не хотяще, милосердствуем о них, для того, что оние подклоненны суть монастырем нашим, и … [обременяемся] тягчайшими процентами от еврей и турков, и оных искупляем, нетерпяще оставить их в разбойнических руках мучится, каковыя беды, елико проходит время – толико умножаются, понеже начаша многия сатанинское сие дело. И бедствует вся Святая Афонская гора ради оних, в запустение прийти как монастири, так и скити, и келии…»[686].
На уровне церковной паствы духовное общение православных греков и российских участников экспедиции также складывалось непросто. Единения православных в Архипелагском княжестве достичь удавалось крайне редко, и виной тому был, как представляется, не только языковый барьер, но и существенное расхождение в представлениях греков и россиян о «правильных» религиозных практиках и церковном благолепии.
Несмотря на значительное число православных церквей, в том числе, и пустовавших, церковные службы отправлялись обычно на флоте своими корабельными священниками[687]. Помимо этого, на Паросе в Аузе в начале 1774 г. затеяли строительство собственного русского каменного храма (еще перед заключением
Там же. Ф. 188. On. 1. Д. 56. Л. 228, 259. О просьбе игумена Исайи из Лавры св. Афанасия помочь истребовать с жителя острова Скопель лаврскую милостыню, полученную в Константинополе, см. там же. Ф. 188. Д. 65. Л. 75-75об.
Там же. Ф. 188. Он. 1. Д. 65. Л. 107-107о6. (22 октября 1770 г.).
Там же. Д. 66. Л. 252-252об.
Например, когда на корабль «Молния» в июле 1774 г. был прислан «славонцкой священник Петр», он просил доставить на корабль полный комплект книг и утвари для церковного служения: «Следованную Псалтирь, Минею, Октоих, Ермалог, Новой завет, Служебник, Триоди цветная и постная и ризы». Там же. Д. 56 Л. 248; Ф. 190. On. 1. Д. 116. Л. 22-22об.) Имущество корабельного храма корабля «Нетронь меня» составляли: две иконы («образ Николы с серебряною оковкою и образ четырех святителей с серебряной оковкою»), дароносица, крест, скромная утварь, книги (Минея общая и Минея праздничная, Триоди, Шестоднев, Требник, Ирмолог, Служебник, Новый Завет, Псалтирь следованная, «книги молитвенные молебнаго пения»).
