style="font-size:15px;"> С.И. Плещеев
Атмосферу, царящую в пестром сообществе людей, чьи пути пересеклись в Архипелагском княжестве, превосходно передал Сергей Плещеев, отправленный А.Г. Орловым к Али-бею в конце августа 1772 г. Общество на судне английского капитана на русской службе Роберта Броуна, посланного к берегам Леванта, состояло из «людей разных стран и свойств». Из левантийцев Али-бея на судне были: глава депутации Зу-ль-Фикар-бей («грузинец», человек веселого нрава и «весьма слабый последователь Магометовых предписаний»), его секретарь Мустафа Египтянин (старый и угрюмый мусульманин, который «закоснел в суеверии предков своих») и армянин хаджи Якуб. Тут же на корабле плыли греческий монах с о. Кипр отец Авраам (хаджи Ибрагим, «человек довольно обращавшийся в свете, почти всю Европу во образе путешественника обошедший, и через то премногих языков знание приобретший, хитрого и притворнаго свойства»), француз барон де Вигур[743] («человек весьма боязливого и застенчивого сложения», который «согревал воздух ежедневными своими безчисленными стихословиями»), шотландец первый штурман Александр Беверидж, флорентиец лекарь Генрих Вани («оказавший более искусства в пении, нежели во врачебной науке»), «молодой и достаточный купец» из Ливорно Рихард Бутлер (ехавший для «распространения торговли своей в Сирии»), терский казак, «уроженец Астраханской, дворянин грузинской» Осип Парамонов («забавной и неглупой человек в своем ремесле», из своей удали воевавший в войске Али-бея), ротмистр российской службы пруссак Клингенау («в собственном ремесле своем довольно искусный») и, наконец, сам Сергей Плещеев (лейтенант Российского флота). Соединенные вместе, эти люди не только за общим столом вкушали пищу «двух родов» – по европейскому и по «азиатскому вкусу». Шутки и смех неизменно сопровождали трапезу, Зу-ль-Фикар-бей заставлял итальянского лекаря исполнять арии, а казака Парамонова петь и плясать. «Всякий раз по окончании стола Зюльфигар бей, наполня большой стакан кипрского вина, пил за здоровье предводителя Российского флота, и, вставши, громогласно говорил: Виват Орлов. Научась сему в бытность его между греками в острове Наксе, лежащем близ Пароса, где имел он пребывание в нарочно отведенном для него лучшем казенном доме». Ответные тосты поднимали за Али-бея и шейха Захира Омара, «прочие сотрапезники наши тоже делали, упоминая здоровье благодетелей или любовниц своих». «По окончании стола беев чашник подносил нам по чашке густого без сахару кофию, после чего каждый из нас принимался за свое дело: иной ложился спать, другой играл на каком-нибудь музыкальном орудии, третий пел, четвертый читал, говорил или писал что нибудь. Словом, всякий делал, что хотел, до самого ужина, где опять начинались явления довольно приятные и пространныя для любопытного пера ведущего о всем примечания»[744].
Вполне вероятно, что времяпрепровождение, подобное нарисованному (или даже сочиненному!) С. Плещеевым[745], не было чем-то исключительным; не случайно же, на вопрос о том, чем запомнилась Архипелагская экспедиция ее
Барон де Вигур (Вигюр) жил на о. Наксос и, кажется, входил в число приматов этого острова, он активно сотрудничал с российской экспедицией. В частности, он помогал вывозить античные мраморные скульптуры с Санторина (см. далее) и в декабре 1774 г. был избран «поверенным при оставших казенных материалах в Архипелаге… с назначенным жалованием». Командование при оставлении Архипелага было намерено выдать Вигуру своего рода патент, свидетельствовавший, что он состоит на российской службе, для того, чтобы турки с ним не расправились (РГА ВМФ. Ф. 188. Он. 1. Д. 92. Л. 318).
Возможно, описание застолья на корабле Броуна было внесено С. Плещеевым для придания литературной занимательности его повествованию. Во всяком случае, в рукописи ОПИ ГИМ, где помещен список XVIII в. Дневных записок С.Плещеева, данное картинное описание отсутствует (ОПИ ГИМ. Ф. 445. Д. 114. Л. 1-32).
