скаля зубы. Маска соскользнула с матери Адуин, и Колл ясно разглядел под ней страх.
– Но передайте первой из служителей, что я подтер задницу ее предложением! Я поклялся отомстить убийцам отца. Поклялся луною и солнцем. Передайте праматери Вексен: пока мы с ней живы, никакого мира не будет!
3. Не пролить крови
– Я тебя щас прикончу, сука полубритая! – ругаясь и брызжа слюной, Рэйт пошел на нее. Рэкки поймал его за левую руку, Сориорн за правую – вдвоем им удалось его забороть. В конце концов, навык сложился у них уже спокон веку.
Колючка Бату не двинулась. Если не считать вздутых желваков с выбритой стороны головы.
– Давайте-ка все просто остынем, – высказался ее муж, Бранд, и замахал ладонями, как пастух в попытке усмирить встревоженную отару. – Ну будет вам, мы же союзники, а? – Никакой он не мужик, а здоровенная, сильная корова. Твердости – ни на зуб. – Давайте, ну хоть минутку… давайте пребывать в свете.
Рэйт всем объявил, что он думает об этом предложении, сумев выкрутиться из хватки брата настолько, чтобы плюнуть Бранду в лицо. К сожалению, не попал, но его намек поняли.
Колючка закусила губу:
– По-моему, псина нарывается на взбучку.
У каждого есть своя больная мозоль – сейчас наступили на Рэйтову. Он тут же расслабился и обмяк, опустил голову набок и, скалясь в ленивой ухмылке, покосился на Бранда.
– Слушай, Колючка, может, лучше взамен я прибью твою робкую женушку?
Он здорово наловчился затевать драки и неплохо умел их заканчивать, но никак не был готов к той скорости, с какой Колючка бросилась к нему.
– Ты труп, мудак с молочными волосами.
Рэйт отшатнулся, едва не повалив на причал брата и Сориорна. Чтоб ее оттащить, понадобилось трое гетландцев – старый мастер оружия Хуннан, пожилой лысый кормчий Ральф и Бранд, чья покрытая шрамами рука заломила ей шею. Здоровенные мужики пыхтели от напряжения, но ее кулак, даже сбившись с курса, все равно дал хорошего тумака Рэйтовой макушке.
– Мира! – прорычал Бранд, борясь изо всех сил с брыкающейся женой. – Ради богов, прошу мира!
Но всеми овладел отнюдь не мирный настрой. И гетландцы, и ванстерцы уже выкрикивали новые оскорбления. Рэйт увидел чей-то побелевший кулак на рукояти меча, услышал шорох, с которым Сориорн извлек кинжал из ножен. Он чуял запах скорого насилия, и оно угрожало зайти гораздо дальше, чем он намеревался вначале. Но что вы от насилия хотите? Такова его суть. Оно редко растет в пределах отведенной заранее грядки.
Рэйт раздвинул губы в полуулыбке-полуоскале: в груди разгоралось ярое пламя, дыхание забурлило в глотке, затрепетали тугие мышцы.
Еще немного, и сказители воспели б сражение на мокрых от дождя пристанях Торлбю, когда бы не явился Гром-гиль-Горм. Точно бык сквозь стадо блеющих коз, шествовал он, рассекая ожесточенную давку.
– Хорош! – проревел владыка Ванстерланда. – Чего тут расчирикались, пичужки?
Сутолока
