доходит. Только на словах все отвечают.
– За свои поступки я отвечаю. – Хватит. Значит, меня интересует… когда?
– Ну, потерпите немного, мы все сделаем. Честно!
– Я не терпила! Терпеть не буду! Мне нужно, чтобы сегодня.
– Вы без ножа режете! Это невозможно! – Лаптев несогласно затряс головой, сделал неловкое движение, чтобы высвободиться из объятий Родькина Первого, в которых опять оказался, совсем незаметно.
– Что значит невозможно! Я отказываюсь это понимать! Это же просто, возьмите и убейте ее. Сейчас это сделайте.
– Да вы совсем, что ли! Сами возьмите и убейте! Отпустите! Для этого есть операторы. Но у них утвержденный график. Совсем голову закружили. Нет никакой возможности взять и из-за вас нарушить весь порядок! Вы же сами прекрасно знаете, какая очередь!
– Вы знаете, что такое себестоимость? Вы знаете, сколько денег я трачу? Почему же вам непонятно, что от вас ждут профессионализма! Давайте, убейте!
– Хорошо, я попробую уговорить оператора. Остановитесь. Я не могу вальсировать без музыки.
– Да это ж просто, раз, два, три… раз, два, три…
– Я перезвоню.
– Не верю!
– Дайте мне немного времени, час-другой.
– Нет. Я не хочу терять деньги. Уж точно не по твоей милости!
– Да боже упаси! У вас и оснований никаких нет так беспокоиться за деньги! Вас же не обокрали, в конце концов!
– Неизвестно. Вот управляющий трубку не берет. А мне хотелось бы знать: где мои деньги? Вот ты можешь ответить мне на этот вопрос? Если уж деньгами ответить не можешь, так хоть на простой вопрос ответь!
Лаптев знал, что Родькин Первый не любил когда кто-нибудь проявлял осведомленность о его заграничных счетах, и ввернул:
– Говорят, у вас счета есть в Германии, может там. Родькин Первый побагровел.
– Доведите свою работу до конца, – отрезал он.
– Я ухожу, – с другой стороны отрезал Лаптев.
– Нет. Не уходите.
– Нет. Ухожу! Не станете же вы меня силой удерживать! – А девочка?
Но Лаптев уже был в прихожей, где к удивлению своему вновь поскользнулся на повидле и наткнулся на Родькина Второго.
– У вас известный талант убеждения, – бросил ему Лаптев. Пытливо осмотрел Валю. – Уговорите ее саму себя на тот свет отправить! – и испарился.
Валя стояла в двух шагах от бродяги. Он постоянно звал ее по имени. И она импонировала ему. Она никогда не видела таких людей. Лицо его было одержимо подвигом. А каким оно было, когда бродяга вытолкнул ее из-под пресса? Валя не видела. Потому что лежала с закрытыми глазами. Также лежала, как он теперь лежит. Только никого не звала. Думала о пользе, которую должна была принести. Зато теперь можно было поиграть с «Ва».
– Ва… – выхрипнул подвиг.
– Ля… – пропел сияющий шар. Он рождался изо рта, опирался на губы. Губы потрескавшиеся и черные. Старые, ненужные,
