передник, надетый поверх коричневого жилета, был безупречно выглажен.
– Доброе утро, – приветливо поздоровался он.
Йен ободряюще сжал руку Евы и сказал:
– Мне нужна комната для меня и моей супруги.
Мужчина взглянул на Еву и слегка поднял брови, удивляясь ее необычному наряду. Он на минуту задумался и нахмурился, отчего его морщины стали глубже. Потом понимающе улыбнулся и сказал:
– Разумеется.
– Лучшую комнату, – разъяснил Йен. Он никак не мог привыкнуть, что вернулся на родину, а англичане, хоть и вели себя уважительно, но были не так услужливы, как индусы. – И самую чистую, – добавил Йен.
Ева уже достаточно спала на грязных, кишащих вшами матрасах.
– Конечно, сэр, – радушно отозвался мужчина.
– И мне хотелось бы ванну, – добавила Ева.
– Все, что захотите, мэм.
– А еще еды. Думаю, чем больше, тем лучше, – сказал Йен, глядя на изможденное тело своей спутницы.
Ей надо было подкрепиться. Честно говоря, он не представлял, сколько она должна была съесть, чтобы ее кости начали обрастать нужным количеством плоти. Двух-трех дней плотного питания тут точно будет недостаточно.
– Моя жена пошлет вам завтрак. А теперь, прошу, следуйте за мной.
Он направился в коридор, а затем вверх по старой, скрипучей лестнице. Йен шел за ним, держа Еву рядом с собой. Все время, пока они плутали по коридору с выбеленными стенами, его спутница молчала. В самом его конце хозяин открыл старую черную дверь и заявил:
– Вот наша лучшая комната.
Йен пропустил Еву вперед. Что ж, это был не Керриган-Холл и даже не его собственное поместье, Блайд-Касл, где он не был с того момента, как уплыл в Индию. Но обстановка была приятная и по-настоящему английская. На окне висели муслиновые занавески, стены были покрашены в веселый желтовато-сливочный цвет. У стены стояла кровать с балдахином, на другой стороне был камин, между ними, в центре, находился круглый стол с двумя стульями.
– Это нам подходит, – сказал Йен.
Хозяин кивнул и вышел за дверь. Звякнула щеколда, и они остались наедине.
Ева развязала темно-красный шарф. В слабом свете ее пронзительно-голубые глаза словно сияли. Подняв одну бровь, она спросила:
– Твоя жена?
Йен медленно подошел к ней, не зная, как Ева отреагирует на его близость после того приступа страха в карете. Он поднял руку, наблюдая, не появится ли на ее лице выражение испуга или недовольства, а потом снял шарф с головы Евы. Йен был выше ее почти на фут, и ему приходилось смотреть на нее сверху вниз.
– Ты предпочла, чтобы я называл тебя моей пленницей? – попробовал пошутить он.
На ее бесцветных губах мелькнула слабая улыбка.
– Это звучит слишком драматично.
Йен бросил шарф на кровать.
– Помнится, что-то подобное встречалось у миссис Радклифф.
Лицо Евы опять стало печальным.
– Я
