Как-то так. Они, между нами, херовенько жили. Друг друга ни в хуй не ставили. Как говорится, ради детей…
Машина выехала на Дмитровку.
– У метро, да? – спросил Стас.
Я кивнул.
– Хули ты молчишь?
– А что ты хочешь, чтобы я сказал?
Он пожал плечами.
Машина остановилась перед несколькими маршрутками. Я пожал ему руку и выпрыгнул. «Субару» отъехал. Маршруточники курили, пили кофе из прозрачных пластиковых стаканов.
Я спустился в переход, прошел мимо киосков с женским бельем, слойками, батарейками. У стеклянных дверей метро ругались девушка и парень. Он схватил ее за плечо. Она вырвалась, сделала шаг к дверям, столкнулась с толпой, выходящей из дверей. Я протиснулся между толпой и стеной, толкнул дверь, хотел придержать – сзади никто не шел.
*
За дверью играла музыка. Рок семидесятых – я его никогда не любил. Послышались шаги.
– Кто там?
– Это Коля, друг Вадима. Вы должны меня помнить…
Дверь открылась. Отец Вадима – с длинными грязными седыми волосами. В халате, распахнутом на груди. Под халатом – старая застиранная майка «Deep Purple». Последний раз я его видел лет пятнадцать назад. Он не так уж и постарел.
– Здравствуйте.
– Здравствуй. Давай на кухню. Можно не разуваться. У меня не особо здесь чисто. Как-то не до этого было…
Я прошел за ним на тесную кухню. Весь угол занимали полки с виниловыми пластинками. Тут же стоял проигрыватель «Вега» с усилителем и колонками.
– Вот, пришлось всю коллекцию сюда перенести. В комнате ремонт все никак не закончится… А у меня здесь ценный винил, многим дискам по тридцать и больше лет. Покупал по шестьдесят—семьдесят рублей. А зарплата у меня была сто двадцать… Коньяк будешь?
Я кивнул, вынул из кармана конверт.
– Я хотел бы выразить соболезнование… От себя и парней – мы все учились с Вадиком… Вот… – Я отдал ему конверт. Он сунул его в карман халата, посмотрел на меня.
– Спасибо, ребятки. Спасибо.
Он взял со стола бутылку, налил коньяка в два нечистых стакана, дал один мне.
– Ну, за упокой его души… Не чокаясь.
Мы выпили.
Он глянул на меня мутными глазами.
– Да, Вадик, и ты туда же… Еще одна жертва войны между светом и тьмой. Царство ему небесное. Но он прожил свою жизнь не зря. Великая русско-западная культура жива. Под знаменем «Deep Purple» она сковырнет все оковы, и воцарится царствие музыки и любви. Как в Вудстоке в шестьдесят девятом году. Мне было тогда девятнадцать лет, и я ничего не знал про Вудсток… Ты можешь себе представить? Я жил себе в Москве и ничего не знал про Вудсток…
*
Я обошел дом, повернул к улице. Выставил руку. Пронеслись несколько внедорожников и маршрутка. Остановилась грязная зеленая «девятка».
– Череповецкая, у платформы Лианозово?
– Триста, –
