на огромный, сам собой движущийся столб пыли. В обычные дни еле заметный ветерок появляется только вечером. Многие жители деревни спят на своих крышах, чтобы воспользоваться относительной ночной прохладой. Еще хуже становится, когда начинает с гор дуть ветер. Свежесть он не приносит, но пыль тогда поднимается в воздух, и целыми днями она повсюду, от нее некуда деться, противным хрустом скрипит на зубах.
Восточные мужчины, красивые какой-то мрачной, демонической красотой, в экзотических одеждах, с замедленными, плавными движениями. Женщины, закутанные в платки или покрывала, скромно прикрывающие лица от любопытных взглядов. Очаровательные, словно с картин, дети с огромными, темными как ночь глазами. Все эти пейзажи вызывали впечатление ирреальности, сказки. Деревня была окружена виноградниками и гранатовыми деревьями, больше вокруг ничего не было, кроме мрачных коричневых гор. Казалось, он остался один на самом краю земли, оторванным не только от собственной жизни, но и вообще ото всего.
Совсем скоро он уже знал полдеревни по именам и даже мог перекинуться вежливыми приветствиями, а потом и поговорить на простые темы. Вечером, когда темнело, и легкий ветерок делал жару более-менее переносимой, к больнице подтягивались старики с трубками в руках, обутые в разномастную – от тапочек до сапог – обувь. Рассаживались на кусках парусины и звали его пить чай с большими крошащимися кусками чего-то, похожего по вкусу на сухое печенье. Как могли, расспрашивали его, или рассказывали о себе и своих родных. С каждым днем он все больше понимал их.
Иногда он ходил к реке на то место, где его нашли. Опустившись на землю, подолгу сидел там, думая о своем. На валунах рядом с ним грелись большие серые ящерицы. Вся земля вокруг истыкана норами, по которым снуют какие-то рыжие мохнатые зверюшки. Горы со всех сторон до горизонта. Каменные, покрытые темным мхом завалы, подступающие к самой воде. Откуда он взялся здесь? Что с ним произошло? Пару раз, когда он засиживался до вечера, случилось наблюдать ему фантастичный, нереальный, как все вокруг, закат.
Свет постепенно мерк, уходил, краски вокруг меняли тона. Тени, до этого прячущиеся в расщелинах и ущельях, выбирались наружу, окутывали, начиная с подножий, горы. Последними пропадали гордые, устремленные вверх, снежные пики. Небо темнело, и на нем проступали крупные, яркие как электрические фонари, звезды. Их было столько и так близко, что это было похоже просто на вышитое блестящими нитками бархатное покрывало. Темнота становилась полной и такой глубокой, что, казалось, вокруг уже никогда не будет света. Тогда он поднимался и отправлялся в деревню, почти ощупью, по знакомой тропинке. Благо, идти было совсем недалеко.
Пару раз в гости к нему наведывались поляки, чаще всего это был Штефан, иногда с ним приезжал кто-нибудь еще. По всему было видно, что им жалко его, они уговаривали ничего не бояться и обещали помочь. Он привык к ним и испытывал глубокое, ни с чем не сравнимое чувство благодарности
