предлагали снизить цену. Демпинговать?
Ладно, пока время еще есть для раздумий.
Еще надо что-то делать с домом (и с прилагающимся к нему огромным куском земли) – в Дербенево. Недвижимость эта досталась Федору от родителей. Дворянское, вернее, семейное гнездо, где обитали предыдущие поколения Байкаловых. Сначала многочисленные и многодетные, потом под влиянием разных причин, исторических и личных, поколения усохли до одной семейной ветки. После безвременного ухода родителей в мир иной там еще, в Дербенево, – некоторое время обитала незамужняя и бездетная сестра матери, потом и она умерла, и последние лет пять на даче уже никто не жил. Федор нашел сторожа, который присматривал за участком, зимой топил в доме…
Самого Федора в Дербенево даже не тянуло. Очень далеко от Москвы. Слишком далеко для дачи. «Правильная» дача – это та, до которой можно добраться часа за полтора. Не больше. Да и потом, Федор никогда не являлся поклонником отдыха на пленэре, ему даже и полтора часа жалко было тратить на дорогу.
Так вот, дачу эту необходимо продать как можно скорее, для получения очередной справки. Причем можно продать либо все целиком, либо поделив территорию на участки. Если по участкам – то это можно сделать достаточно легко и быстро. Если целиком – то по нынешним временам опять придется долго ждать покупателя…
Конечно, жалко распиливать семейное гнездо, но что поделать. Да и вообще, к черту эту глупую сентиментальность…
Кто первым заинтересуется, тому (или тем) и будет дача принадлежать.
Для этой цели Федор и отправился в Дербенево, ожидая в ближайшее время визита риелтора.
Что там еще… Да, в общем, все. С работой Федор разобрался в первую очередь – уволился из института еще в конце июня, не со скандалом, но… определенное «брожение масс» наблюдалось. Часть коллектива знала о причинах ухода Байкалова, одного из самых перспективных сотрудников, другая часть… тоже знала, но видела ситуацию совсем в ином свете.
Словом, одни считали его «незаслуженно обойденным и обманутым», вторые – выскочкой и жадным нахалом, и обе стороны активно спорили между собой.
Но ни с той ни с другой группировкой Федор уже не мог нормально общаться. Он ненавидел их всех – и тех, кто был на его стороне, и тех, кто выступал против него. Первые его не поддержали, когда надо было, вторые – до сих пор радовались его унижению.
Бороться со своим бывшим учителем, стоявшим во главе всей этой заварухи, Федор, конечно, пытался. Пока не осознал бесполезность подобной борьбы. Это же Система, с ней ему придется воевать, а не с каким-то конкретным человеком. Система, которая сложилась уже давно, еще до его рождения. Устои, сложившиеся в научном мире, не позволили бы Федору свалить с трона его учителя, могущественного профессора… С трона – то есть с места директора Института органического синтеза. Никто бы не позволил Федору безнаказанно обвинить своего учителя, известного и уважаемого человека, в присвоении чужого открытия.
Поэтому
