встал и с досадой пнул ногой валявшуюся на земле ветку.
– Сражаться нужно было тогда, когда они жгли наш дом и убивали наших людей. А мы вместо этого спрятались, как маленькие дети. Мы слышали крики и не предприняли ничего!
Как бы Сории хотелось, чтобы у ее сына было столько же рассудительности и мудрости, сколько и упрямства. Раньше над его опрометчивостью можно было пошутить и улыбнуться, но сейчас Сория боялась, что она может стоить ему жизни.
– Подумай обо мне, – тихо сказала она. – Пожалуйста, подумай обо мне, прежде чем ты побежишь навстречу смерти.
– Я и думаю о тебе. Только поэтому я до сих пор здесь.
Она кивнула:
– Спасибо за это. Потому что я… Если вас убьют, я засохну, как вырванное с корнем растение.
– Но мы должны были драться! – продолжал настаивать Вибол; нагнувшись, он поднял с земли ветку, сломал ее пополам и отбросил в сторону. – Мы должны были, по крайней мере, убить тех чамов, которые преследовали нас, а потом оказались в воде. Их-то убить было нетрудно.
Боран показал ему наполовину зажившую рану на его бедре, которую Сория зашила шелковой нитью.
– Ты это видишь, Вибол? Неужели ты думаешь, что мне не хотелось убить тех, кто сделал это, кто пускал стрелы, надеясь попасть в ваши сердца? Конечно хотелось. Это было настоящим соблазном. Но иногда, чтобы остаться человеком, приходится выбирать более трудный путь – путь, который сделает лучшим день завтрашний, а не сегодняшний.
– Каким образом бегство от врага может быть лучшим выходом? От врага, который уничтожил наш дом? Который убил наших людей?
– Потому что…
– Ты испугался, отец! Ты не хочешь этого признать, но я думаю, что ты просто испугался. Поэтому-то мы и убежали! Убежали, как трое трусов, а не как трое кхмеров!
Ноздри Борана раздулись от гнева, и он встал с бревна. Он заговорил, но его сын быстро развернулся и поспешил от берега протоки вглубь леса. Хотя ему очень хотелось крикнуть, остановить Вибола, он не посмел повысить голос. Он просто смотрел, как его фигура становилась все меньше и меньше, пока заросли джунглей не поглотили его полностью.
– Я найду его, – сказал Прак, переводя взгляд с отца на мать и обратно. – Хоть я его и не увижу, зато я его услышу.
– Ты уверен в этом? – спросила Сория. – Возможно, лучше будет, если с тобой пойдет отец.
Прак только улыбнулся.
– Лучше будет, если я поговорю с ним один на один. Меня он выслушает. Он увидит меня издалека и позволит найти себя. И тогда я приведу его обратно.
– Почему он ведет себя таким образом? Он должен благодарить богов, что мы остались живы.
Улыбка на лице Прака растаяла.
– Все дело в девушке, мама. Погибла девушка, которая ему нравилась. Чамы… они поглумились над ней. И оставили ее тело привязанным
