деле так не думает.
– Может быть, так оно и есть. Может быть, мне и вправду нужно было убить тех чамов.
– Ты предпочел жизнь смерти.
– Как и должен был поступить трус. А теперь, чтобы как-то уравновесить трусость отца, Вибол совершит какую-нибудь глупость.
У них над головами пронзительно завизжала обезьяна. Сория подумала о своих сыновьях, которые сейчас были в джунглях совершенно одни, и ее прошиб холодный пот. Она, вскормившая их грудью, не могла представить себе мир без них.
– Но что мы будем делать? – снова спросила она и задумчиво потерла лоб.
Боран взглянул на боевой топор, который он взял у погибшего кхмерского воина.
– Чамы все равно придут в джунгли. Они не станут торчать в городе без дела, как тигр рядом со своей добычей.
– Значит, нам нужно уходить? Спасаться бегством?
– Если мы убежим, Вибол бросит нас. Второй раз от чамов он уже не побежит.
Сория закрыла глаза, понимая, что Боран прав.
– Но и остаться здесь мы не можем.
– Может быть… может быть, ему удастся каким-то образом отомстить. Пусть он окропит лезвие этого топора кровью чама, и тогда, возможно, он не станет проверять себя вновь.
– Как мы это сделаем?
– Не знаю. Тогда война нашла нас, а теперь мы сами должны найти ее. Но найдем мы ее в то время и в том месте, которые выберем сами, и тогда руки нашего сына обагрятся кровью.
– Твоей кровью? Его кровью? То, что ты предлагаешь, очень рискованно. Ты ведь всего лишь рыбак, Боран, а не воин.
– И я это знаю. Но он – мальчик, который торопится стать мужчиной. И если мы будем относиться к нему как к маленькому, он просто бросит нас, а один он погибнет. По крайней мере, если мы не будем достаточно сильны, не будем достаточно мудры, мы умрем все вместе, все как один. Мы вместе умрем и вместе возродимся в следующей жизни, а так умирать лучше, чем жить поодиночке.
Сория покачала головой, и на глаза у нее навернулись слезы. Она сжала руку мужа, и они отправились в джунгли искать своих детей в бесконечных зарослях деревьев и кустарников: нужно было найти их как можно скорее, пока они не зашли слишком далеко.
В пяти днях пути на запад от Ангкора Джаявар и Аджадеви сидели у одного из многочисленных костров, разрывавших ночную мглу. Джаявар тревожился из-за такого количества открытого огня, но джунгли здесь были такими густыми, что свет не мог уйти далеко. В тишине с неба сыпал мелкий дождик, шипя на тлеющих углях. Под ним мокли восемьсот шестьдесят кхмеров, выживших после вражеского нашествия. Они представляли собой пестрое смешение воинов, рабов, чиновников, женщин и детей. Многие из них, промокнув насквозь, сбивались в группы и сейчас сидели, прижимаясь друг к другу, у слабеющего пламени. Некоторые накрывали головы громадными листьями, хоть как-то спасавшими от дождя. Но большинство из них пережило гораздо более серьезные испытания,
