Вы сжигали наши города, уводили в рабство жителей нашей страны. Я сам видел стрелы кхмеров в спинах моих соотечественников – в спинах женщин и детей.
Воисанна покачала головой:
– Но мы хотели мира! А Индраварман хуже любого кхмерского короля. Он просто вор и убийца.
– Многие чамы совсем другие.
– Многие? Ты – может быть, но только не твои соотечественники.
– О людях нельзя судить по их правителям.
Она усмехнулась:
– Нет, можно. Поскольку ваш король берет то, что хочет, он и убивает того, кого считает нужным. А если вы следуете его примеру, вы ничем не лучше его. Ты, возможно, и благородный человек, но, являясь инструментом в его руках, ты оказываешься инструментом зла, и удел твой – быть ненавидимым и презираемым.
В дверь постучала служанка, но Асал отослал ее. Он не боялся мужчин или стальных клинков, но слова Воисанны потрясли его. Да, он убивал, но делал это по необходимости. Если бы он не научился хорошо драться, его самого убили бы уже давным-давно. А эта кхмерская женщина не понимает, что руководит им, не осознает, что он всего лишь хочет для себя другой судьбы.
– Дом твоего отца был неподалеку отсюда? – тихо спросил он.
– А что?
– Я мог бы пройти мимо него и посмотреть, кто там сейчас. Может быть, кто-то из твоих близких все-таки жив.
Воисанна застыла, а потом сказала:
– Но… я ведь сама видела, что их всех убили. Их больше нет.
– В пылу битвы и глаза, и воспоминания могут обманывать. Со мной такое случалось множество раз. В бою человека охватывает страх, способный вытворять с сознанием очень странные вещи.
– Правда?
– Я мог бы посмотреть, – настаивал он. – Мог бы расспросить.
– И ты сделал бы это… для меня?
– Конечно.
– Но…
– Я хочу помочь тебе.
Она низко поклонилась, а затем торопливо объяснила ему, где находится ее дом, и описала членов своей семьи. Он никогда не видел ее такой возбужденной, и ее воодушевление оказалось заразительным. Хотя для него было весьма рискованно давать такие обещания, он внезапно забыл о шпионах Индравармана и его подозрительности.
– Только это может произойти не завтра, – сказал он, – и даже не послезавтра. Но я обязательно разыщу твой дом. И стану твоими глазами и ушами.
Она снова отвесила ему поклон, глубокий и долгий.
– Прости меня… за то, что набросилась на тебя, что была такой слабой, когда ты был таким сильным.
– Тебе не нужно…
– Я ведь только и делала, что оскорбляла и обижала тебя.
– Это верно. И, хочу заметить, преуспела в этом. Но, к счастью для тебя, я хорошо знаю, как боль влияет на восприятие. Тогда даже воздух, которым дышишь, становится горьким.
Конец ознакомительного фрагмента.
