произнес он и провел пальцем по моей щеке.
– Мое место не здесь, в вашей долине и так пролилось много крови…
Входная дверь распахнулась. Рука Колина замерла у меня на щеке, вздрогнула. Лиам застыл на месте, прищурился, узнал нас. Несколько секунд Колин вызывающе смотрел на брата, потом медленно отстранился от меня и через несколько мгновений растворился в темноте. Я осталась стоять на месте с бьющимся сердцем. Взгляд Лиама обжигал меня. Это было неприятно, но я до сих пор находилась во власти чувственного опьянения, которое подарил мне поцелуй Колина. Я смежила веки, чтобы утихомирить полыхавшее во мне пламя. Когда же я открыла глаза, Лиама рядом не было.
Глава 6
Ceilidh
На рассвете меня разбудило радостное пение птиц, свивших себе гнездо недалеко от окна. Я выскользнула из своего собственного гнездышка, теплого и мягкого, оделась и тихонько, чтобы не разбудить Сару, вышла из дома.
Редкие лучи солнца уже гнали ночь прочь, за далекие горы. Легкий туман стелился по долине и окружавшим ее холмам. Заснеженные вершины гор были едва различимы. Стараясь не слишком тревожить больную ногу, я направилась к реке умыться. Рана на бедре затянулась, в ней, слава Богу, не было гноя, но боль не проходила, и передвигалась я по-прежнему с трудом. Однако я стойко сносила все неудобства. Я понимала, что чем скорее поправлюсь, тем лучше.
Деревня еще спала. До сих пор я не виделась с ее жителями. Похоже, они избегали меня или даже не хотели со мной знаться. Возможно, они считали меня sassannach. Чужаков здесь не любили, но я не могла винить их за это. Меня здесь терпели только потому, что Лиам и Колин привезли меня с собой, и всем было известно, что я не останусь в долине надолго. Я все это понимала.
В Карнохе насчитывалось два десятка домов, окруженных огородами и хозяйственными постройками. Огороды казались пустыми – время сева только-только наступило. За хижинами протянулись длинные ленты вспаханной земли, которые к осени покроются золотой пшеницей, овсом и кукурузой. Поля были окружены посевами льна. Поодаль, за конюшней, обнесенной высоким забором, виднелись две постройки побольше. Я решила, что самая большая – это крытое гумно, в котором зимой хранится зерно. Вдоль стены второй постройки выстроились в ряд бочки. Значит, там находились пивоварня и винокурня. Вместо вывески у входа красовался старый перегонный аппарат из меди, помятый и покрытый пятнами окиси.
Возле конюшни, за загородкой, я увидела Бонни, которая щипала траву вместе с несколькими пони местной породы. Ростом они были поменьше, чем лошади южных областей страны, но благодаря своей выносливости лучше приспособились к суровым природным условиям Хайленда.
Когда Бонни учуяла меня, ее ноздри затрепетали от радости.
– Как ты поживаешь, моя милая? – шепнула я ей на ушко и погладила по голове.
Обращение «милая» было чистейшей воды преувеличением, поскольку она обладала весьма воинственным характером. Бонни, не раздумывая, кусала всякого, кто осмеливался к ней приблизиться. Удивительное дело, но я была единственным исключением
