под суд. А эти… Они давят другим. Но результат один. И я обязательно найду эту сволочь.
– Странный ты, Санька. Как будто за любовь или нелюбовь можно судить.
– Знаешь… Помнишь, в ресторане, ну, когда мы праздновали нашу победу, вдруг прислали корзину мандарин. И я сразу понял, что это от Альки. Но ведь она меня не любила. И я… Ты прости меня, я грешным делом подумал на тебя. Наверное, мне хотелось так подумать. Потому что слишком тебя не любил. Ты прости меня, Талик.
Я приобнял Саньку и похлопал его по плечу.
– Она прислала их только тебе. Только тебе. И кто знает, вдруг она любила только тебя.
– Ты так думаешь, Талик? – в глазах Санька выступили слезы. – Ты так думаешь?
– А кого еще? – просто ответил я, как само собой разумеющееся.
И Санька как ни странно мне мгновенно поверил. Людям свойственно верить в лучшее. Люди хотят жить дальше.
– Я тебя все же проведу, Санька.
– Нет, Талик, – он в ответ обнял меня. – Спасибо тебе. И прости за все. А меня проведут.
Он кликнул Мишку и они пошли рядом, прорываясь сквозь метель, в глухую ночь, под пугающий вой ветра. Над ними светила полная луна, и мне показалось, что они могут потеряться в пурге, в этом озлобленном ветряном мире, сбивающим каждого с ног. Что они могут споткнуться о лед. Упасть в сугроб. И уже не подняться. Как когда-то не поднялась Алька. Два одиноких, потерянных путника. Которые сегодня потеряли самое дорогое. И в этой жизни им эту потерю уже не вернуть.
Впрочем, как и мне…
В этот вечер мне хотелось уткнуться в подушку и плакать, плакать, плакать, не скрывая своих слез. Или напиться до беспамятства. А, возможно, и то и другое. Я не заплакал и не напился. Потому что меня дома ждала мама.
– Боже, да на тебе лица нет! – всплеснула она тонкими, нежными руками, унизанными золотыми кольцами и браслетами.
Я бессмысленным взглядом рассматривал свое лицо в зеркале. Оно было на месте. Как всегда ухоженное и здоровое.
– Тебе непременно нужен отдых! – торжественно заключила мама. – Как и мне, кстати. Сегодня мы отмечали в ресторане мой отпуск. И ты знаешь, Андрей Валентинович был так любезен и презентовал мне бесплатную путевку в Египет.
Мама бесцеремонно оттолкнула меня от зеркала и покрутилась возле него, демонстрируя новое платье.
– Кстати, как я сегодня выглядела? Лучше всех?
Я по-прежнему бессмысленным взглядом рассматривал маму. Ее черное строгое платье с закрытым воротом.
– Ты догадался, это Шанель? Мило и просто. Но как эффектно!
– Да, словно на похоронах.
Мама всплеснула руками.
– Не смей при мне говорить о похоронах! Это так грустно! Я избегаю похорон. Многим это кажется невежливым. Но какое мне до них дело. Ведь покойнику это невежливым не покажется. Он даже не будет знать, пришла я его проводить в последний путь или нет. Мне вообще смерть кажется несправедливой
