бутылкой из-под колы. Маша, никогда не интересовавшаяся настоящим футболом, к концу матча сорвала голос, но продолжала хрипеть: «Гарик! Ну, бей же, бей!» Она едва не рыдала, когда Лошадинов подправил мяч в собственные ворота. Лишь на последних минутах под взрыв зрительских эмоций Гаврошу удалось вырвать победу, буквально пропихнув мяч сквозь двух защитников и вратаря «бэшек». Ребята качали Надю на руках, пока едва не выронили. Она по праву стала украшением матча.
Женька Мартов стоял на воротах. Порой, когда он бросался на мяч под ноги игрокам, Маше становилось страшно. Гол, пропущенный не без помощи Лошадинова, был несправедливой наградой за его отчаянную самоотверженность. Только после финального свистка, когда девчонки высыпали на поле поздравлять победителей, увидели, что правое колено у Монмартика разбито в кровь.
Женька сидел на скамейке, вытянув ногу, а Надя, пока все охали вокруг, уже слетала в медкабинет и вернулась с банкой воды, бинтами и йодом. Маше тогда бросилось в глаза, как Надя обтирала Женькино грязно-кровавое колено куском оторванного бинта: осторожно, бережно. Она вся сжалась, когда дрогнувшей рукой ливанула случайно йод прямо на рану, но Монмартик лишь улыбнулся:
– Ты что, Надюша? Не бойся, мне не больно. Ты же знаешь, я боли не чувствую.
– Зато я чувствую, – чуть слышно пробормотала Надька, дуя на ржаво-коричневое, расползающееся по содранной коже, пятно.
– Ну, потерпи немного. Сейчас пройдет, – успокаивал ее Женька. Потом она бинтовала, положив себе на колени, его ногу и каждый раз морщилась, когда повязка пересекала болезненный участок. И еще Маша заметила, что у Нади самой на голени багровеет здоровенный синяк, на который та не обращала внимания.
Танец, честно отданный Машей Гарику, наконец, иссяк. Маша обернулась к тому месту, где только что она разговаривала с Монмартиком, но Женька из своего угла исчез. На столе лежал его блокнот, но верхний листок был вырван. Женьки не было и в группе компьютерных гонщиков. Маша прошлась по комнатам. Безрезультатно. Ее перехватил Дик:
– Пойдем потанцуем? В этот момент она заметила Монмартика в отвисшей челюсти балкона.
– Голова болит. Очень душно. Я хочу подышать свежим воздухом, – и, отделавшись от Дика, она вышла на нависший над затемненным миром балкон.
Женька обтирал замшевыми рукавами куртки вымытые осенней непогодой перила. Холодный, пропитанный влагой ветер путался в его вихрах. Он не оглянулся на ее появление. Маленький бумажный самолетик, который он вертел в руках, выпал из разжатых пальцев и устремился было вниз в головокружительном пике, но быстро выправился, подброшенный воздушным трамплином, и еще долго метался над деревьями, одинокий во враждебной, серебрящейся мелким дождем темноте, швыряемый из стороны в сторону прихотью невидимого пилота. Маша проследила взглядом весь замысловатый полет, пока белокрылый странник
