задетым собственное достоинство. Чувства мальчишеской гордости, чести у него были гипертрофированы до болезненности. В этих вопросах он всегда был максималистом. Свои нравственные каноны, границы дозволенного и недозволенного он абсолютизировал, не обращая внимания, что зачастую они здорово отличались от тех, что исповедовали и признавали окружавшие его люди. Он мог без сомнений пересечь чужую границу, но остановиться как вкопанный там, где пролегала невидимая для других его собственная запретная черта. И уже никакие обстоятельства не могли сдвинуть его дальше.
Женька казался клубком противоречий, который предстояло распутать, прежде чем добраться до спрятанного в середине человека.
Этот понедельник начался еще в субботу… Но все по порядку. Или в обратном порядке – так вернее.
Третьим уроком, не дотянув сорок пять минут до большой перемены, как всегда некстати случилась информатика. Не самый сложный, казалось бы, предмет стал у Маши поперек дороги. Все, чему их учили в Питере, отправилось коту под хвост. Здесь шли по своей какой-то особенной программе.
На информатике класс расчленялся на две подгруппы. В Машиной, близоруко склонившись над журналом, сутулился за учительским столом Палыч – сравнительно молодой, но уже пользующийся всеобщей заслуженной непопулярностью преподаватель. Такой бегающий по любому поводу жаловаться к директрисе тридцатилетний маменькин сынок. А ребята из чувства противоречия всячески старались предоставлять ему все новые поводы. Соревнование шло: кто кого?
Малая дополнительная доска, предварительно снятая заботливыми руками с крючков, была прислонена к основной абсолютно вертикально за спиной учителя. Казалось, что малейшего дуновения ветерка будет достаточно, чтобы она накрыла сгорбившегося непосредственно под ней приговоренного. В предвкушении вожделенного момента полукласс замер в непривычной тишине, затаив дыхание. Но, видимо, как раз из-за этого никакого ветерка не случилось. Ситуацию «спас» сам Палыч:
– А где у нас дежурный прохлаждается? Почему не стерто с доски? Наташа Гофман взялась за тряпку. Десятки глаз следили за каждым ее движением с надеждой и верой. Несмотря на явные усилия дежурной доска упрямо стояла. Наташка в отчаянии резко шлепнула тряпкой по неподдающимся меловым каракулям, и старания ее были вознаграждены. Доска слегка дрогнула, не спеша, как в замедленной съемке, отделилась от опоры и, плавно опустившись на круглый, коротко стриженный затылок, соскользнула Палычу на спину, прокатилась по ней и, наконец, с диким грохотом рухнула на пол. Класс облегченно вздохнул.
На разнос ушла добрая четверть урока. Чуть меньше – на старательное вырисовывание параллельных и перпендикуляров и заполнение каждой клеточки каллиграфическим почерком.
– А у меня комп не включается, – нарочито занудным голосом сообщила Зинка.
– Помогите
