момент, после которого возврата нет. Я выхожу на тропу войны против них, где в неравной схватке я, конечно, проиграю. Я бессильна что-либо изменить. Бабулечка, милая, мне очень жаль тебя, но я не в силах вырваться из этого капкана».
Я плачу молча, беззвучно. Пегги, посмотрев на меня, вздыхает и ложится в кровать. В комнату входит энергичной походкой дама материного возраста. По быстрому взгляду Пегги догадываюсь, что она и есть психотерапевт. Она приветствует нас обеих. Губы у нее улыбаются, а глаза холодные. Сначала она подходит к Пегги, справляется, как у нее дела, за что-то хвалит ее. Потом переключается на меня, но говорит на абсолютно отвлеченные темы. По-видимому, она хороший профессионал и быстро понимает, что душу оголять я перед ней не собираюсь. Я чувствую ее раздражение. Напоследок, явно неудовлетворенная, она спрашивает:
– Хорошо, а почему ты все же не ела?
– Не надо тратить на меня время. Я знаю, что вы не на моей стороне.
– Я слышала, да и вижу, что ты очень умная девочка. Ты должна понимать, что я хочу помочь разобраться в ситуации.
– Я знаю, что вы хотите помочь, но не мне, а тем, кто против меня. Доброго дня вам. До свидания.
И думаю, что теперь всё – Рубикон перейдён. Через день меня выписывают. Мы обнимаемся с Пегги
– Пегги, я так хочу, чтобы у тебя всё наладилось.
Пегги смотрит на меня своими необыкновенными, как две чёрные сливы, глазами и, хотя её губы улыбаются, лицо её грустное.
– Ты знаешь, мне наверно уже немного осталось.
– Ты знаешь, мне ведь, наверно, тоже.
Она стирает своими ладошками слёзы с моих щёк.
– Тогда там и встретимся.
Забирает меня из больницы домой Крис на материной машине. По настоянию Криса, я сижу на переднем сиденье и, не слушая его болтовни, думаю о Пегги, о том, что это мой последний прощальный лучик тепла здесь на земле. Теперь вокруг меня леденящая стужа. Самое главное, чтобы внутри всё покрепче замёрзло, чтобы не было так больно.
Крис очень старается наладить со мной хорошие отношения. В моём присутствии, он постоянно за меня заступается перед матерью. Он предлагает полететь на неделю между Рождеством и Новым годом на Канарские острова. Сидя в шкафу, я снова получаю очень ценную информацию. Оказывается, денег на поездку нет. Крис думал, что они есть у матери. А сам он вложил деньги в издание своей книги. Из их нервной перепалки, я понимаю, мать думает, что у меня с Крисом лучше отношения, чем с ней и это её задевает. Теперь я знаю, как сделать ей больно.
В присутствии матери я изображаю, что с Крисом у меня установились прекрасные отношения: мы с ним непринуждённо болтаем, смеёмся. В общении с матерью у меня в употреблении небольшой словарный запас: «Да, нет, прости, я не слышала, до свидания». От этого она мучается. Иногда впадает в ярость. Начинает кричать мне разные обидные слова. Еще немного и она меня ударит. Мне бы очень хотелось этого. Внешне же выглядит, что на меня это не производит никакого
