style="font-size:15px;"> – Мы страшно голодные. Чем ты нас будешь угощать?
Герхард протягивает нам меню. Уже от цен на первой странице мой аппетит тут же улетучивается. Я шепчу:
– Жанет, я не знаю, что я могу заказать.
– Я тебе закажу.
Жанет разговаривает с официантом очень уверенно:
– Пожалуйста, два Fricassee с Gratin dauphinoisе и на десерт Le Pastis gascon. Ребенку воду, мне бокал Chablis.
После «ребенку воду» у официанта не появляется идеи спросить, сколько ей лет.
Герхард довозит нас до гостиницы. Я выхожу, Жанет остается. Я выполняю то, что она меня попросила сделать: снять с защелок пожарную дверь в торце коридора, находящуюся рядом с нашей комнатой. Расправляю обе кровати. На одну кладу куртку и закрываю ее одеялом; выглядит так, что на кровати лежит человек, закрывшийся с головой. Натягиваю пижаму. Выключаю свет. Официально отбой в десять. Это означает, что к этому времени все должны быть в гостинице. В районе половины одиннадцатого стук в дверь. Не включая света, приоткрываю дверь настолько, чтобы было видно, что я уже в пижаме. Говорю шепотом, что мы уже спим, и смущаюсь оттого, что стою перед учителем в неглиже и так беззастенчиво вру. В ответ он смущается тоже, истолковав мое смущение по-своему, извиняется и говорит, что завтрак в лобби с восьми до полдевятого, после завтрака мы сразу выходим, и ретируется.
Я не сплю, жду Жанет. Услышав у пожарного выхода шорох, встаю и приоткрываю дверь в нашу комнату. Жанет бесшумно закрывает ее за собой; прислонившись спиной к двери, сползает на пол. Я пугаюсь и подбегаю к ней:
– Жанет, что с тобой?
– Ужасно устала. Он был сегодня, как бешеный. Ему все было мало. Наверное, наглотался чего-то. Не хотел меня отпускать. Просил, чтобы я с ним прямо сейчас осталась. Я бы и осталась. Отчим поднимет шум. Он мной пользуется. Я это все из-за мамы терплю. Не хочу ей последние месяцы жизни отравлять.
У нее по щекам текут слезы, и я спонтанно обнимаю ее. Она прижимает меня одной рукой к себе. Потом мы лежим с ней в одной кровати и рассказываем друг другу, каждая свою еще короткую, но уже наполненную страданиями жизнь. Мы не просто рассказываем, а в силу своего небольшого опыта анализируем себя и окружающих. Я изредка задаю вопросы, она нет, поскольку понимает все с полуслова. Я знаю, теперь у меня есть старшая сестра. Я не одинока в этом мире.
– С Герхардом мы познакомились прошлым летом в Греции. Мамина тетя ехала со своей внучкой отдыхать туда и пригласила меня. Мама была рада, а отчим возражал. Он относится с некоторым презрением к маминым родственникам, поскольку они все живут во Франции. Мы с мамой для него тоже люди низшего сословия. У нас с ней хоть и немецкое гражданство, но все равно мы француженки. Сам отчим примитивный и жестокий. У него в жизни может быть только одна проблема – пиво теплое. Я все время сочувствовала маме. Она оказалась в финансовой зависимости от него. Но она все терпела, думая, что отчим обеспечивает мне нормальную жизнь. Меньше года назад ей диагностировали
