очень рад.
– Тогда у князя прибавится еще два рожна: один вы, другой – ваш меч; а может быть, он будет вешать на вас разбойников или же мерить вами сукно на знамена! Тьфу! И как это вам не стыдно – вы ведь человек и католик, а длинны как змея или как басурманское копье!
– Противно слушать. – спокойно сказал литвин.
– Как же вас зовут? – спросил Скшетуский. – Извините меня, но я ничего не понял, потому что пан Заглоба все время прерывал вас.
– Подбипента.
– Песьянога.
– Сорвиголова из Мышекишек.
– Вот так потеха! Хоть я и пью его вино, но будь я дурак, если это не басурманские имена.
– Давно вы из Литвы? – спросил Скшетуский.
– Вот уже две недели, как я в Чигирине. Узнав от господина Зацвилиховского, что вы должны приехать сюда, я ждал вас, чтобы с вашей помощью обратиться к князю со своей просьбой.
– Позвольте мне полюбопытствовать – отчего вы носите меч, как у палача?
– Это, господин поручик, меч крестоносцев, а не палача, а ношу я его потому, что он добыт на войне и давно принадлежит нашему роду. Он уже сослужил службу в литовских руках, под Хойницами – вот поэтому и ношу его.
– Однако это большая штука и, должно быть, страшно тяжелая! Его. наверное, надо держать двумя руками?
– Можно и двумя, можно и одной.
– Покажите-ка.
Литвин снял меч и подал его Скшетускому, но у того сразу отвисла рука, и он не мог свободно ни опустить меч, ни замахнуться им. Тогда он взял его обеими руками, но все-таки ему было тяжело.
Скшетуский немного сконфузился и, обратясь к присутствующим, спросил:
– А кто, господа, может сделать им крест?
– Мы уже пробовали, – ответило несколько голосов, – Один только комиссар Зацвилиховский может поднять его, но креста и он не сделает.
– Ну а вы? – спросил Скшетуский, обращаясь к литвину. Шляхтич поднял меч, как трость, и совершенно свободно помахал им в воздухе, так что по комнате пошел ветер.
– Ну и сила же у вас! – вскричал Скшетуский. – Вы можете смело рассчитывать на службу у князя.
– Видит Бог, как я ее жажду. Надеюсь, что меч мой не заржавеет.
– Но зато остроумие окончательно, – сказал Заглоба, – так как вы не умеете так же ловко острить, как обращаться с мечом.
Зацвилиховский встал и уже собирался уходить вместе с Скшетуским, как в комнату вошел белый как лунь старик, который, увидев Зацвилиховского, сказал:
– Господин хорунжий! Я нарочно пришел сюда к вам… Это был Барабаш, полковник черкасский.
– Так пойдем же ко мне на квартиру, потому что тут уже идет дым коромыслом, так что не видно света.
Они вышли вместе с Скшетуским.
Как только
