Полковые при этом сказали:
– Мы усиливаем тебя огневыми средствами! Деревня на этот раз во что бы то ни стало должна быть взята!
Я хмыкнул под нос и ответил:
– Один пулемёт на роту, и вы это выдаёте за огневые средства? Тут двух батарей пушек мало! Сколько стрелковых рот уже легло под Чухино? Под деревней лежат сотни трупов. А вы хотите, чтобы я с одним пулемётом пошёл и взял? Не жирно ли будет?
– Не с одним пулемётом! У тебя полсотни солдат!
– Полсотни солдат – как полсотни патрон. Выстрелил и их не стало!
Я подался к углу, посмотрел вдоль деревни: немцы по всем признакам тронулись с места. Белые халаты подобрались ещё к двум избам. Я подаю команду, и солдаты вываливают на улицу. Немцы увидели нас и заорали.
Это тот самый момент, когда отчаянный вопль сеет панику. Давно мы этого ждали.
Немецкие пулемёты умолкли. Слышна только трескотня из винтовок. Рота разбежалась и потекла между домов. Один прыткий немец с перепуга налетел на нашего солдата, головой сбил его с ног и ошалело завертелся на месте. Когда немец оправился от удара, он оказался под дулом винтовки другого. Вытаращив глаза, немец не поднял даже руки вверх. Солдат взял его за рукав и потянул в сторону. Немец был без каски, с растрёпанными волосами.
Несмотря на винтовочную стрельбу, убитых немцев в деревне не оказалось. Солдат, стоявший около немца, оглянулся, немец юркнул и куда-то исчез. Потом солдат рассказывал:
– Я думал, что никакого немца и не было! Мне это с перепугу показалось! Я первый раз на фронте! А когда к нему подошёл тот, другой, сбитый с ног, то стало ясно, что немца всё-таки упустили.
Серая дымка на небе стала светлеть. Я не рассчитывал, что так легко и быстро всё кончится. Я боялся больших потерь. Немцы, думал я, не отдадут просто так нам деревню. В роте было с десяток убитых и раненых. Стрельба прекратилась. Последние бегущие немцы скрылись в кустах.
По дороге из леса на обозной кляче, запряжённой в деревенские сани, приехал ротный старшина. Солдаты разбрелись по домам в поисках пищи. Через некоторое время они появились на улице. У каждого за пазухой торчало кое-какое немецкое барахло.
Здесь в деревне, в избах на столах, на полу и на лавках немцы оставили хлеб, консервы и несколько бутылок шнапса. Буханки хлеба на горбушке с боку имели четырехзначные цифры – 8, 9, 0. Солдаты решили, что хлеб трехгодичной выпечки:
– Ты смотри! Трехгодичный запас хлеба!
Резался хлеб легко. На зуб был не черствый. Банки консервные были собраны со всей Европы. Тут же пачки сигарет и брошенные немецкие одеяла.
В одной избе, она была штабная, на столе стояла пишущая машинка, на полу валялись какие-то бумаги. На широкой лавке вдоль стены стояло два пластмассовых телефонных аппарата. К ним из окон тянулся целый ворох проводов. Здесь же нашли кучу стеариновых светильников в виде круглой коробочки и торчащим посередине картонным фитилём. Чего только не было у немцев на войне! Всякую
