увидела, как лицо матери осветилось нерешительной улыбкой. Прошло уже четыре года с их последней встречи, однако мать выглядела помолодевшей и более счастливой, чем тогда; несколько секунд колебаний, и она поцеловала дочь в правую щеку, потом повернулась к стоявшему рядом с ней мужчине. Он был стар – ему по меньшей мере должно быть семьдесят, рассудила Рода, – чуть меньше ростом, чем ее мать, с мягким, круглощеким лицом, встревоженным, но приятным. Казалось, он находится в замешательстве, и матери пришлось дважды повторить имя Роды, прежде чем он, заулыбавшись, протянул ей руку. Мать принялась всех знакомить. Гости решительно не замечали шрама. Несколько носившихся вокруг ребятишек бесцеремонно его рассматривали, потом выбежали из комнаты сквозь балконную дверь – поиграть на воздухе. Роде вспоминались отрывки беседы: «Ваша матушка так часто говорит о вас…», «Как хорошо, что вы приехали, ведь вам так далеко было ехать!», «Прелестный день, не правда ли? Как приятно видеть ее такой счастливой!»
Еда и обслуживание оказались лучше, чем Рода ожидала. Скатерть на столе была безупречна, чашки и тарелки блистали чистотой, и стоило ей лишь откусить кусочек сандвича, как стало ясно, что ветчина в нем свежайшая и только что нарезана. Три женщины средних лет, одетые как горничные, прислуживали за столом с обезоруживающе веселыми лицами. Они разливали крепкий чай из огромного чайника, а после довольно долгого перешептывания между невестой и женихом из бара принесли разнообразные напитки. Беседа, которая до тех пор шла приглушенно, словно все только что присутствовали на похоронах, стала более оживленной, и гости стали поднимать в честь новобрачных бокалы (в некоторых из них плескалась жидкость весьма зловещих оттенков). После нескольких тревожных консультаций матери с барменом в зал с некоторой церемонностью внесли бокалы с шампанским. Ожидался тост.
Церемонией руководил совершивший брачный обряд викарий, рыжеволосый молодой человек, который, сняв облачение, был теперь в сорочке с жестким воротничком-стойкой (как и подобает духовному лицу), в серых брюках и пиджаке спортивного покроя. Он слегка погладил ладонью воздух, как бы утихомиривая гул голосов, и произнес небольшую речь. По-видимому, Роналд был церковным органистом, и в речи прозвучал довольно вымученный юмор по поводу необходимости задействовать все регистры, чтобы новобрачные жили в гармонии до конца своих дней; были и другие, более мелкие и безобидные шутки, которые теперь забылись. Самые храбрые из гостей встречали их смущенными смешками.
У стола образовалось некоторое столпотворение, так что Рода, с тарелкой в руке, отошла к окну, с благодарностью подумав о минутах покоя, когда явно проголодавшиеся гости не имели намерения ее осаждать. Она наблюдала за ними с удовольствием, чуть критически, с каким-то веселым скептицизмом: мужчины в своих лучших выходных костюмах, порой слишком обтянувших округлившиеся животы и раздавшиеся спины; женщины, явно не пожалевшие
